Чарующий город
Шрифт:
В первый момент Тесс удивилась, почему журналисты, и особенно такие скрытные, как Розита, не заботятся о том, что подобные файлы могут быть общедоступными. Но, просмотрев «Историю», она поняла, в чем дело. Репортеры писали объяснительные, а редакторы удаляли их, нимало не беспокоясь о сохранении тайны своих подчиненных. Особенно отличалась Реганхарт; Стерлинг, видимо, действовал по настроению, и только Лайонел Мабри, который, казалось, мыслями всегда уносился куда-то далеко, методично удалял из «корзины» все относящиеся к нему сообщения.
Углубившись в электронный мусор, Тесс обнаружила список
В повестке публикаций стояла только одна статья о Винковски, подписанная Розитой Руиз. Прочитав статью, Тесс нашла ее бледной и невыразительной. Оригинал статьи, отправленный Колин Реганхарт в «корзину», был полон яростных нападок, словно автор статьи решил покрасоваться остроумием, но перепутал его с язвительностью. Прочитав текст, Тесс поморщилась: каждое слово буквально сочилось ядом. Она признала, что, несмотря на все недостатки, Реганхарт прекрасно понимала, какой отрицательный эффект может вызвать эта статья. Смерть требовала почтительности не только к умершему, но и к тем, кто оплакивал его.
— И что же творится в «сети» этим утром?
От неожиданности Тесс буквально подпрыгнула, при этом довольно чувствительно ударившись коленом об угол стола. В дверях, улыбаясь, стоял Джек Стерлинг, облокотившись о косяк и засунув руки в карманы брюк. Рукава рубашки были небрежно засучены. Тесс отметила, что на этот раз рубашка была ярко-синего цвета, и от этого голубые глаза Стерлинга казались еще ярче.
— Ничего интересного, — солгала она, не задумываясь. Даже если это и не было противозаконно, она не хотела признаваться, что копается в электронном мусоре «Блайт». — Скоро у меня начинаются тренировки, и я решила поискать кое-какую полезную информацию.
— В такую погоду трудно представить, что весна вообще когда-нибудь наступит.
Тесс закрыла все «окна», стараясь не привлекать внимания Стерлинга, который тем временем вошел в комнату и присел на краешек ее стола, чуть ли не касаясь локтя Тесс.
— Вы любите бейсбол, Тесс?
— Я смотрю чемпионаты мирового первенства. Вы хотите узнать мои самые страшные тайны?
— Я журналист, моя работа в том, чтобы узнавать чужие тайны. И, похоже, эта работа уже стала привычкой.
Он так искренне и обезоруживающе улыбнулся, что Тесс внезапно захотелось открыть ему хотя бы часть своих секретов. «В прошлом году в налоговой декларации я указала далеко не все свои доходы, и ты кажешься мне очень и очень привлекательным».
— Можно задать вам вопрос, Тесс?
— Конечно.
— Вас что-то смущает в связи с первой
Тесс понимала, что нужно сказать: да, в этой истории много непонятного. Но об истинных причинах беспокойства говорить почему-то не хотелось. Она пыталась догадаться, почему Стерлинг вдруг задал этот вопрос.
— Мне известно, что в этой истории слишком много неназванных источников. И имя этого парня из Джорджии вы тоже почему-то не решились указать.
— По крайней мере, на этот раз мне известно его имя и причины, по которым он согласился на интервью, про источники же информации в первой статье не могу ничего сказать. Мне вообще вся эта история решительно не нравится. Если бы я не боялся выразиться грубо, то сказал бы, что от нее «дурно пахнет». А как вам кажется, Тесс? Что говорит ваша женская интуиция?
Тесс вдруг почувствовала себя крайне неуютно, вспомнив, как однажды ее интуиция и все остальные чувства привели к трем смертям. Но не рассказывать же об этом своему шефу. А Джек Стерлинг для Тесс оставался не более чем шефом.
— Моя интуиция подсказывает несколько вариантов, и потому на нее нельзя полагаться полностью.
В этот момент ее желудок заурчал от голода, и Тесс от смущения захотелось спрятаться под стол или как-то объяснить Стерлингу, что обычно ее желудок такие звуки не издает.
— О, похоже, организм хочет подкрепиться? Давайте сходим на ланч к Маркони, — предложил деликатно Стерлинг, и Тесс улыбнулась ему благодарно, так же как Эски, когда ей предлагали еду.
Они пешком дошли до ресторана, расположенного на той же улице, что и здание «Бикон-Лайт». Было довольно холодно, хотя на небе вовсю сияло мартовское солнце. Рядом с еще голыми деревьями из-под снега уже пробивалась первая зелень.
— Думаю, что до конца месяца нам придется пережить еще одну снежную бурю, — произнесла Тесс. И зачем она решила поддержать разговор, заговорив на такую избитую тему, как погода? Надо было бы обсудить политическую обстановку в какой-нибудь стране или, что даже лучше — сегодняшнюю передовицу. Но для этого пришлось бы прочитать эту самую передовицу, а она сегодня и так достаточно начиталась, роясь в электронной мусорной «корзине».
— По-моему, Балтимор в снегу выглядит просто замечательно, — ответил Стерлинг. — Даже если сами балтиморцы при этом выглядят не очень-то…
— Вы собираетесь, как и любой, кто не жил долго в Балтиморе, покритиковать нас за то, что мы предпочитаем зимой не пользоваться машинами, или что ведем себя как идиоты, бросаясь в магазины перед очередным сильным снегопадом?
— Нет, меня просто всегда веселил набор продуктов: хлеб, молоко и туалетная бумага. — Стерлинг изобразил акцент. — Вы, уроженка Балтимора, как можете мне объяснить, почему именно эти три наименования?
— Мои родители говорят, что это началось после снежной бури в шестьдесят шестом году. Она началась внезапно, и люди оказались к этому совершенно не готовы. Так что теперь мы предпочитаем встречать стихийные бедствия во всеоружии, — сказала Тесс, поднимаясь по мраморным ступенькам ресторана «Маркони». — Молоко — для детей, хлеб — для бутербродов, а зачем туалетная бумага, думаю, вы и сами догадываетесь.