Чарующий вальс
Шрифт:
Ричард чуть было не сказал, что Екатерина тоже знает все и платит Бутинскому, но вовремя промолчал. Пусть шпионят друг за другом, какое ему до этого дело?
Казалось странным, что царь, сам такой подозрительный и непостоянный, доверяет ему, хвастается успехом у двух дешевых продажных женщин своей непревзойденностью. Взгляд Ричарда упал на походную спартанскую кровать Александра, покрытую кожаным матрацем. Он возил ее за собой повсюду. В изголовье лежала Библия, которую он читал по ночам. Вот и попробуй пойми
Хватит об этом, сейчас рядом была Екатерина. Ричард посмотрел на нее — она по-прежнему утопала в подушках.
— Наверное, ужасно скучно наблюдать, как я ем, — Ричард нарушил молчание.
— Совсем нет. Надеюсь, после еды вы станете добрее и мягче ко мне.
Он с раздражением отодвинул тарелку.
— Я хочу проехаться верхом сегодня утром.
— О нет, не уезжайте, Ричард!
— Почему бы и вам не присоединиться ко мне?
— Ненавижу ездить верхом. И к тому же… я соскучилась по вас. Вы так и не пришли прошлой ночью.
— Я же сказал, что меня задержал Александр.
— Неправда! Вы ушли от него в десять минут третьего.
Ричард встал из-за стола с такой яростью, что зазвенела посуда и бокал с вином опрокинулся на белую скатерть.
— Вечная ваша слежка! Я не позволю делать этого с собой. Я буду поступать так, как удобно мне! Это становится невыносимо!
Он пересек комнату и встал у окна. Злость кипела в нем, грозя выплеснуться наружу. И вдруг он почувствовал, что сзади подошла Екатерина и прижалась к нему.
На ней была только прозрачная ночная сорочка, и он ощущал теплоту ее тела.
— Дорогой, простите, я не хотела расстроить вас. Вы же знаете, как я ждала вас!
— Простите мою несдержанность, — холодно, превозмогая себя, произнес Ричард.
— Поцелуйте меня… Это будет значить, что вы простили!
Он послушно склонился к ней, но его губы коснулись только щеки. И опять этот экзотический, дурманящий запах роз.
— О, любимый…
Он знал, чего она хочет; и хотя руки его привычно обняли ее стан, не было прежнего огня и желания.
— Люби меня, Ричард, люби! Я умоляю тебя!
Слова были еле слышны, но от них некуда было спрятаться. Глаза Екатерины горели страстью, губы приоткрылись, дыхание сделалось частым, волнующим… Внезапно раздался стук в дверь.
— Что еще там? — резко и раздраженно спросила Екатерина.
— Вам послание от его величества, — раздалось за дверью.
Медленно, нехотя высвободилась княгиня из объятий Ричарда и вернулась на постель. Обложившись поудобнее подушками и укрывшись кружевной простыней, она крикнула:
— Войдите!
Вошел слуга и протянул записку. Она быстро прочла ее.
— Передайте его величеству, что я все исполню.
Слуга низко поклонился и вышел, тихо прикрыв дверь, чем вызвал у Ричарда новую волну раздражения.
— Александр хочет, чтобы я поехала с ним в Пратер перед завтраком.
Екатерина говорила ледяным голосом. Поездка была так некстати.
— Хотите, я провожу вас?
— Нет, лучше поезжайте верхом.
— Я с удовольствием откажусь от этого, зная, что нужен вам.
— Когда я еду с государем, мне не нужен никто!
— Что ж, покидаю вас, чтобы вы могли переодеться. — Прекрасно.
Она позвонила в колокольчик. Целуя ей руку, Ричард почувствовал, как она потянулась к нему.
— Дорогой, зачем нам ссориться? — спросила княгиня дрожащим голосом.
Лицо ее выражало такую боль и отчаяние, которого он не видел раньше. Это потрясло его, как ничто другое, и, смягчившись, он протянул к ней руки. Но в это время вошли камеристки, и ему пришлось уйти.
В своей комнате он торопливо переоделся, словно за ним гнались. Ему опять стало не по себе, и он сорвал раздражение на Гарри. Он чувствовал, что был груб и несправедлив и с Екатериной, и со слугой, хотя объяснить причину этого не мог.
Час в седле не пропал даром: он почти загнал лошадь, но настроение улучшилось.
Трудно было не радоваться такой великолепной лошади, солнцу, бьющему в глаза, легкому морозцу, бодрящему кровь в это декабрьское утро.
Он ускакал далеко в поля и теперь, возвращаясь, ехал вдоль Пратера. Огромные столетние каштаны сбросили последнюю потемневшую листву, а под их ветвями прогуливались, ехали в экипажах и верхом многочисленные гости столицы.
Гордо гарцевал король Пруссии в сопровождении своего адъютанта; лорд Стюарт, эксцентричный английский посол, лихо управлял четверкой лошадей, чем явно бы вызвал одобрение завсегдатаев знаменитого Гайд-парка в Лондоне. За ним в двухместной коляске следовал его молчаливый и сдержанный брат — виконт Каслри со своей блистательной женой, большой ценительницей бриллиантов. Чуть поодаль ехал русский царь, а рядом с ним княгиня Екатерина.
Они одновременно заметили друг друга. Ричард снял шляпу и направился к их элегантной карете. Тут же появился непритязательный фаэтон, в котором восседал император Австрии Франц в сопровождении своей третьей жены Марии-Луизы.
Приближаясь, Ричард понял по взгляду Екатерины, что его грубость забыта и он прощен — она все понимала. Это было прекрасно и страшно. Их отношения для Екатерины были больше, чем того желал Ричард, впервые прикоснувшись к ее губам; кажется, она слишком любила его, чтобы это осталось легким любовным приключением.
— Вы хорошо проехались верхом?
— Я прекрасно проветрился. — Рада за вас.
Она подала ему руку. Улыбки не было на его губах, когда он смотрел вслед их карете. Рачард был так погружен в свои мысли, что не сразу заметил еще один экипаж, проезжавший мимо, а самое главное — кто сидел в нем…