Чары дракона
Шрифт:
– Хочешь быть первой, Маллина?
– Возраст перед красотой? – улыбнулась мать. – Мой расклад всегда самый скучный, поэтому мы можем поскорее с ним разделаться.
Когда остальные засмеялись, Маллина начала брать в руки плитки, по одной за раз, и устанавливать их картинками вниз в форме звезды. Родри понял, что это не вид игры, как он подумал вначале, а какой-то способ предсказания судьбы. Он почувствовал лёгкое презрение – эти глупые женщины верят во всякую чушь, когда вокруг них находится настоящий двеомер. Внезапно ему стало холодно. Что он имел в виду – настоящий двеомер? Откуда он знает, что это существует, как он может быть в этом уверен больше, чем в собственном имени?
– Любовник? Ну, ну, ну – что ты имела в виду, когда говорила, будто у тебя все получается скучно?
При этом все четверо рассмеялись, сопровождая смех резкими короткими вскриками, словно птицы на птичьем дворе, а Дикие неслышно хлопали в ладоши и улыбались. Алейна протянула руку за сладостью – желатиновым овалом, обсыпанным белой пудрой. Она в задумчивости откусила кусочек, потом повернулась к Родри и протянула ему сладость, подобно тому, как кусочек со стола дают собаке. Когда он открыл рот, чтобы вежливо отказаться, она засунула сладость туда и похлопала его по щеке. У Родри не было выбора – пришлось съесть подачку, но она оказалась такой сладкой, что он чуть не подавился. К счастью, Алейна вернулась к своим плиткам и не заметила этого. «Клянусь всем льдом в аду, чем скорее я убегу и стану охотиться на Баруму, тем лучше! – подумал Родри. – Я предпочту умереть, а не служить комнатной собачкой, даже у такой красивой женщины». Затем он стал бороться со сном, что было трудно, по мере того, как тянулось сонное утро.
Выезжая из Милетона, Джилл с Саламандром решили воспользоваться прямой дорогой, хотя она и была более трудной. И вот уже более недели они петляли по горной местности. Поскольку путешествие проходило медленно и было изматывающим, а упражнения с картинками заставляли Джилл не думать о Родри, она с головой окунулась в обучение и довольно быстро добилась успеха. Саламандр признал, что она произвела на него впечатление. Перед отъездом из Милетона они нашли свиток с картинками для обучения Джилл. Его размеры составляли фут в высоту и примерно пять в длину, и разворачивался он справа налево, в сторону, противоположную от привычной для Саламандра.
Поскольку Джилл никогда не читала ни дэверрийских книг, ни пергаментов, то её направление разворота вполне устраивало. Ей было все равно. Ей нравились сами картинки – три сценки из истории Милетона, изображавшие первых колонистов, основывающих новый город, знаменитую приливную волну, которая пришла примерно сто лет спустя, и наконец выборы архонта, известного как Манатаро Добрый. На каждой картинке было много мелких деталей, причём расположенных так хитро, что, казалось, она смотрит в объёмную коробку, а не на плоскую поверхность.
Тем не менее, после нескольких дней, на протяжении которых Джилл напряжённо вглядывалась в историческую приливную волну и работала над тем, чтобы увидеть её у себя в сознании, как настоящую, девушка устала до смерти и от пергамента, и от самой практики. Изгоняющий ритуал она находила более приемлемым, хотя Саламандр и тренировал её безжалостно, поскольку видела от него прямую пользу. Он помогал контролировать наводнения образов, которые угрожали потопить её, когда бы она ни разозлилась. Вначале Джилл распределяла образы у себя в сознании, как во время практических уроков с картинками, а затем изгоняла их знаком горящей пентаграммы. Временами она все ещё терпела неудачу, и костры гнева бесконтрольно пылали вокруг неё, но каждый раз, добиваясь успеха, она чувствовала, как её навыки совершенствуются и по прошествии дней неконтролируемые образы появлялись все реже и реже.
В тот день, когда они добрались по середины острова, все, казалось, пошло не так. Вначале Джилл запуталась в словах ритуала и тем самым вызвала неудовольствие гертсина. Затем, когда попыталась работать с новой картинкой с пергамента, то смогла удержать в памяти только отдалённые части образа архонта Манатаро и, казалось, вся тяжёлая работа проделана зря. Когда Джилл пожаловалась Саламандру, то он улыбнулся таким образом, какой раздражал её больше всего.
– Знаешь ли, ты не смеешь от этого отказываться. Или ты хочешь медленно, но неизбежно сойти с ума?
– Конечно, не хочу! И я буду следовать указаниям, точно так же, как в те дни, когда папа учил меня обращаться с мечом. Я просто не понимаю, почему эти проклятые картинки так важны. Я имею в виду, что с папой я всегда могла понять – вот это упражнение усиливает руку, а это помогает увереннее держать рукоятку, но все, чем я занимаюсь с тобой, кажется мне странным.
– А-а. Ну, то, что ты делаешь сейчас, на самом деле подобно упражнениям твоего отца. Ты просто укрепляешь ментальные мышцы. Когда барды поют о двеомере, то всегда рассказывают о странных силах, не так ли? Как ты думаешь, откуда появляются эти силы? От богов?
– На самом деле не от богов. Как я предполагаю, ты их просто имеешь или не имеешь. Это же двеомер, не так ли? Именно это и делает его магическим. – Джилл внезапно поняла, что её слова звучат, как бред сумасшедшей. – Я имела в виду, что магические вещи просто происходят.
– Нет, не просто происходят, хотя именно так все и думают. Все эти могущественные способности и странные заговоры исходят из разума, или человеческого, или эльфийского, смотря, кто ими занимается. Двеомер – это дело ментальных способностей. Знаешь, какие они?
– Нет.
– Когда ты научишься читать – кстати, мне кажется, нам следует также начать уроки и по обучению тебя чтению – я найду тебе книгу, написанную одним из прославленных предков Родри, самим Мейлом Провидцем. Она называется «О рациональных категориях». В этой книге он определяет ментальные способности людей. Большинство также относятся и к эльфам – такие, как способность видеть, слышать и все остальные физические чувства, а также логическое мышление, интуиция и ещё очень много всего, включая способность делать обобщения и разделять на категории, что является способностью, к которой нельзя подходить легко или как к чему-то должному, моя маленькая куропатка. Эти, как он их называет, рациональные способности, открыты и хорошо известны среди эльфов и людей, хотя у эльфов есть ряд способностей, отсутствующих у людей, например, способность видеть Диких. Каждый ребёнок должен по мере взросления развивать их. Если кто-то слеп, например, или просто не запоминает вещи, то мы жалеем калеку и считаем, что он лишён чего-то, что положено получать при рождении.
Саламандр вздохнул и продолжал объяснять:
– Затем имеются похороненные, скрытые или оккультные способности, которые существуют, как цыплята в только что выложенных яйцах. В то время как каждый эльф и человек потенциально обладают их набором, лишь немногие рождаются с ними в уже развитом состоянии. Если хочешь, можешь называть эти способности «силами», хотя это, вероятно, звучит слишком громко для абсолютно естественных явлений. Ты понимаешь идею категории естественного? Как противоположную сверхъестественному?