Час героев
Шрифт:
Потом, когда на землю Афганистана пришли американцы – свои интересы осознал Китай. Китай, мировая фабрика – критически зависел от поставок полезных ископаемых и, прежде всего – от поставок нефти. Американцы имели двенадцать авианосцев, Китай – только ввел один и с грехом пополам достраивал еще два. Шестой и седьмой флоты могли отрезать поставки нефти... господи, да какие там флоты – бандитскими действиями в узком Маллакском проливе Китай, великая держава, и то ставился под угрозу энергетического голода! Как и любая сухопутная держава [82] , Китай искал способы защиты от морской блокады, он был намного более уязвим, чем бывший Советский Союз, и без решения этой проблемы не мог претендовать на статус сверхдержавы. Гораздо более простым решением проблемы, чем наращивание флота, было вот что – проложить нефтепроводы по земле, создать коридор к нефтяным ресурсам. Что стоит между Китаем и нефтью? Для начала – вопрос, где можно взять нефть. Первый регион – это Иран, где полно нефти, но от варварской добычи средневековыми методами объем ее запасов падает. Изгой Запада, Иран, с радостью продаст и нефть, и газ Китаю в обмен на
82
Китай – более сухопутная держава, чем любые другие. Во время правления одного из мандаринов был издан указ о смертной казни за мореплавание.
Что стоит у Китая на пути, чтобы получить все это? Пакистан? Не смешите... Пакистан давно зависит от Китая, Китай поставляет туда вооружения, половина товаров в Пакистане – китайские, в пакистанском министерстве обороны сидит под сотню китайских военных советников. Что еще?
АФГАНИСТАН!
Афганистан – вот святой Грааль энергетической безопасности Китая. Пройдя Афганистан, Китай получает доступ к энергетическим ресурсам сразу трех нефтеносных регионов, получает прямой выход к Персидскому заливу, к Каспию, вдобавок отрезает от этих же энергетических источников своего конкурента – Индию! Только контролируемый американцами Афганистан стоит на пути реального превращения Китая в сверхдержаву и обесценивания американской морской мощи. Если американцы уйдут из Афганистана, если их заставить уйти из Афганистана – то будет звездный час Китая.
Россия? Сибирь? Не смешно. Во-первых, там холодно и нет никакой инфраструктуры. Во-вторых – не так-то там и много ресурсов, чтобы связываться напрямую с Россией. Русские сами высосали многое из того, что у них было – а вот новых месторождений что-то нету. А в тех, что есть – нефть не самая лучшая, и себестоимость ее добычи дороговата. Да и Россия сама продает свои нефть и газ, зачем в таком случае воевать? То ли дело Ближний Восток – и на Каспии, и в Иране, и в Ираке существует уже нефтяная инфраструктура и целая сеть нефтепроводов, нужно только соединить китайскую сеть нефтепроводов через Пакистан и Афганистан – с ирано-иракскими нефтепроводами, и дело сделано. Только одна труба. Труба через Афганистан – и все.
Таким образом – США и Китай, две сверхдержавы двадцать первого века, схлестнулись в Афганистане. Ни одна из них по многим причинам не могла пойти на прямое противостояние – но обе эти страны готовы были очень на многое для победы. Потому что на кону стояло лидерство в двадцать первом веке.
Город Пешавар был крупнейшим городом на севере Пакистана, конечно, не таким огромным, как двадцатимиллионный порт Карачи – но все равно к описываемому времени в нем проживало примерно восемь миллионов человек [83] . Город этот, некогда торговая столица края – стал Меккой для религиозных фанатиков, придерживающихся самых агрессивных форм ислама. Здесь торговали людьми, оружием, китайским шмурдяком, китайскими машинами, здесь был один из крупнейших центров Хавалы, нелегальной исламской финансовой системы, здесь были крупнейшие банки, нелегально кредитующие афганскую наркоторговлю, здесь было больше сотни медресе, большинство из которых обучали ваххабизму, в том числе знаменитое медресе Хаккания, откуда вышло немало высокопоставленных членов организации Аль-Каида. Вокруг города были сотни лагерей для подготовки террористов и тысячи тайных складов с оружием и взрывчаткой для них. Каждый год в Пешаваре росла китайская община, многие китайцы были молодыми мужчинами, неразговорчивыми и отличающимися военной выправкой; эти китайцы нередко искали себе супруг среди пуштунок и детей афганских беженцев. В Китае из-за политики «одна семья – один ребенок» был демографический перекос в сторону мужчин, для многих было проблемой найти себе спутницу жизни. Играли свадьбы – и китайцы, таким образом, становились своими, родными не только для родителей невесты – но и для всего ее рода и племени. Город прикрывали китайские комплексы ПВО – они были не проданы, а сданы в лизинг пакистанскому правительству – только мало кто знал, что расчеты были в основном китайскими, пакистанцы были только пока стажерами. В Пешаваре, гнойном нарыве на теле земли, невозможна была ни поддержка с воздуха, ни разведка с помощью беспилотников, ни срочная эвакуация – ничего. Вот в такой город – и решила отправиться группа «Ромео», желая уничтожить лидера движения Талибан муллу Мохаммеда Омара. Это значило, что они отправляются в безвестность, в безысходность.
83
Мало кто осознает, что население Пакистана уже сейчас составляет сто семьдесят миллионов человек и продолжает расти. Эти сто семьдесят миллионов – нищие, неграмотные, фанатичные, агрессивные, ютящиеся на нищей земле, где ничего не растет, в основном молодые – и за ними стоят опасные, имеющие налаженные связи с террористическими организациями спецслужбы и армия с ядерным оружием, и Китай за спиной. Вот где основная угроза России – а не НАТО. НАТО в Ливии уже проявило себя, свою опасную слабость.
Во тьму.
31 декабря 2007 года
Арзамас-16 (ЗАТО Саров)
Улица Силкина
Когда-то
Потом настал семнадцатый год, и на место обители пришли большевики. Они осквернили монастырь, сожгли церковь и убили монахов, а сама пустынь сначала так и стояла оскверненной, а потом ее отдали под колонию для малолетних уголовников. Хорошо, что не догадались расстреливать людей там, где ранее молились Богу.
Все изменилось в сороковые, и изменения произошли едино волей невысокого человека в теплой шинели и с роскошными кавказскими усами. Это был очень неоднозначный человек, он сам себя считал большевиком, но поступал так, как поступают не большевики, но правители Руси – видимо, теологическое образование все же сказывалось. В тридцать восьмом году колония была закрыта, а малолетние преступники – развезены по другим колониям. Одиннадцатого февраля сорок третьего года было подписано постановление Государственного комитета обороны о создании так называемого «спецкомитета», направление работ которого было государственной тайной. Ядерное оружие! Ядерный меч державы! Одной из точек, где он ковался, стал «Горький-130», он же «Арзамас-16», город, которого не было ни на одной карте страны. Бывший монастырь стал центром, где разрабатывалось самое ужасное оружие из всех, какое только знал мир, – и он же, непостижимой гримасой судьбы, спасал всю Россию от ядерного огня. Оружие последней войны стало оружием пусть не самого лучшего – но мира.
Семидесятые и восьмидесятые годы стали лучшим временем для «Арзамаса-16». В городе проживали примерно семьдесят тысяч человек (плюс большое число командированных), подчинялся он Министерству среднего машиностроения – так в СССР называли министерство, которое занималось ядерным оружием и расщепляющимися материалами. Город был обнесен забором из колючей проволоки, периметр постоянно патрулировался – но это значило только то, что посторонних здесь не будет. В остальном... Зарплата – со всеми доплатами минимум двести пятьдесят рублей, плюс спецпаек, который простой советский человек и во сне не видел, плюс машины вне очереди, плюс квартиры, с которыми проблем в закрытом городе никогда не было. В общем и целом – в этом райском уголке природы советские ученые, создающие ядерный щит и меч Державы – жили и впрямь как у Христа за пазухой.
Все рухнуло в девяностые. Рухнула страна, ради которой здесь создавали лучшие в мире атомные бомбы и средства их контроля. Не стало ни пайков, ни машин – машину можно было купить без очереди, но по безумным ценам, продукты – в любом супермаркете теперь выбор был лучше, чем в старом минсредмашевском пайке – но тоже за бешеные деньги. Начали задерживать зарплату, обветшал забор, часть объектов передали церкви, и теперь в городе были паломники, а не командированные. Потом – желая как-то поддержать ЗАТО, издали закон, согласно которому юридические лица, зарегистрированные на территории ЗАТО, получают частичное освобождение от налогов – и на территорию города хлынул невиданный здесь доселе криминал.
В двухтысячные – все вроде бы пришло в норму. Зарплата перестала быть смешной – но уверенности в завтрашнем дне уже не было, да и чувства нужности своей работы, нужности того, что ты делаешь для страны – уже не было. Отменили льготы по ЗАТО – и криминальная обстановка оздоровилась. У тех из профессоров, кто остался здесь дорабатывать свой век – снова появились машины, правда дешевые, не чета тогдашним «Волгам», невиданное дело – их стали выпускать за границу, в Египет и Турцию. На исследования денег выделяли немного – но все-таки что-то выделяли. Самое смешное – многие из тех, кто жил сейчас в этом центре русской духовной жизни – даже не были русскими, их собрала здесь огромная и сильная страна, невзирая на национальности, собрала для великого дела – а потом, когда не стало ни страны, ни дела – они так тут и остались. Некуда было им деваться, осколкам катаклизма.
Одну из ключевых научных лабораторий в городе возглавлял доктор математических наук Давид Славикович Абрамян. Доктор математических наук, сильный математик еще старой школы, в свое время он поступил в МФТИ [84] – не по армянской квоте, а приехал в Москву и поступил на общих основаниях. Его ценил еще академик Синицын – один из сильнейших математиков страны. Окончив московский вуз с красным дипломом, он приехал сюда и присоединился к группе, которая занималась проблемой уменьшения критической массы вещества при цепной реакции [85] . Поскольку ситуация требовала не только математических знаний – доктор Абрамян окончил заочно и факультет физики, потом защитил кандидатскую по секретной теме. Доктора наук ему дали без защиты, по совокупности работ, – немногие удостаивались такой чести, наиболее известный пример – Михаил Тимофеевич Калашников. К девяносто первому году группа Абрамяна подошла к критическому прорыву, – прорыву, который позволил бы создать ядерное оружие, при взрыве которого образуются только сверхкороткоживущие изотопы – а это значило бы, что ядерное оружие с такими характеристиками можно было бы применять как обычное, потому что оно при взрыве не дает радиоактивного заражения местности. Совсем. Один заряд – и нет больше сопротивления в Чечне, потому что некому сопротивляться. Один заряд – и больше никто не лезет через таджико-афганскую границу с мешком героина за спиной. Несколько зарядов – и выиграна война в Афганистане, причем выиграна раз и навсегда. Но... увы.
84
Московский физико-технический институт, одна из сильнейших научных школ мира в свое время. Разгромлена.
85
Это позволяет создать так называемые «ядерные чемоданчики» – мобильные ранцевые ядерные фугасы.