Час кроткой воды
Шрифт:
Узнав об этом, Младший оставил все на управителя, удрал в приграничье, набавил себе два с лишним года, назвался первой попавшейся храмовой фамилией и вступил в ополчение. Был он для своих лет крепким и рослым – никто и не думал сомневаться, что юному ополченцу семнадцать миновало. Потом-то, ясное дело, обман вскрылся – однако уволить Младшего по малолетству не получилось. Попробуй уволь парня, если он из рядовых до офицера дошел, и не только за доблесть, а еще и за ясный быстрый ум!
Именно ум и оставил его в военной службе, когда любого другого списали бы по ранению вчистую.
Крови Младший тогда потерял много. Еще чуть выше и правее, и зубчатая стрела угодила бы точно в бедренную артерию. Но она и так натворила много бед. Наконечник насилу выдрали – с изрядным куском мышцы. Сухожилия искромсаны. Сама рана нехорошая – еле-еле удалось избыть нагноение. Будь при госпитале хороший врач, и то исход гадателен – а врачей было всего трое, они работали, не покладая рук, и пользовали тех, кто иначе отправился бы на тот свет. На долю Тайэ Младшего пришелся всего-навсего лекарь, хотя и умелый, так что ногу отнимать не довелось. Но и о том, чтобы встать в строй, не могло быть и речи. Даже о том, чтобы для начала просто встать.
Однако и для раненого офицера служба нашлась.
Армия откатывалась на северо-восток – вслед за отступающим противником, и Младший не мог за ней последовать. Однако недавно освобожденному городу и окрестностям нужен был комендант. А кто годится на эту должность лучше, чем офицер, известный своей храбростью и здравым суждением? А что молод еще до безобразия, так ведь все едино больше назначить некого. После долгих сражений каждый человек на счету.
Разумеется, командующего не мог не смутить возраст Младшего. Пятнадцать с половиной лет, в такие годы не комендантом сидеть, а в классной комнате зубрежкой заниматься. Но на войне возраст не по годам считается. К тому же командующему уже была известна настоящая фамилия Младшего. По всему выходило, что рискнуть стоит, тем более в безвыходном положении.
– Справишься? – для очистки совести спросил он Младшего.
– Должен, – так же коротко ответил тот.
С чем командующий и отбыл, оставив город на Младшего. И посулив в самом скором времени прислать помощь. В скором не получилось – армию связали затяжные бои, на дорогах пошаливали банды. Некого было присылать в помощь и неоткуда. Она появилась года два спустя, незадолго до конца войны, и пришла из столицы. До прибытия в город столичные чиновники, и военные, и гражданские, весьма изобретательно крыли всякими нехорошими словами командующего, который спихнул город на мальчишку. А на второй же день после прибытия повторили все эти слова, прибавив к ним много новых, но уже по совершенно иной причине.
Мальчишка навел в городе и прилегающей области железный порядок. Если где разбойники и мародеры и пошаливали, то не под его рукой. Дороги поражали своей безопасностью. Еще бы – ведь по дорогам доставляется продовольствие! А оно доставлялось. Если в других областях порушенное войной хозяйство еще не вышло из полумертвого состояния, то у юного Тайэ оно вернулось почти к довоенному уровню. Недаром отец его, Тайэ Владетель, учил сына науке управления! Поля не запустошены, ремесленники при деле, гарнизон хоть и набран из калек и юнцов, но тренируется на совесть и при случае может выдержать осаду. Да и запасы продовольствия в городе есть, и распределяются по справедливости. Стены городские зачинены, дома отстроены, никто не голодает, не бедствует. Когда бы не явная нехватка мужчин – молодых и средних лет – нипочем бы стороннему человеку не догадаться, что война покинула эти места всего два года тому назад.
Когда столичные чиновники пришли в себя от изумления, проверили положение дел со всей дотошностью и изумились еще раз, отпущенный им судьбой запас удивления был исчерпан. В любом случае, их не удивило, что город сменил своему коменданту прозвание. В храмовых книгах он отныне значился не Младшим, а Соколом. Кого попало в честь одного из духов-хранителей не назовут – но какое иное прозвище подобало Коменданту Тайэ? Сокол – птица полуденная, ему с высоты его полета видно все, что творится на земле, и потому знание дел людских, защита и справедливость в его ведении.
Само собой, даром подобное не дается. Тайэ Сокол недосыпал и недоедал, чтобы успеть все. Для него в сутках было не восемь часов-трилистников, а все шестнадцать, и вид у него был соответствующий – после госпиталя он и то смотрелся краше. А ведь кроме служебных обязаностей на него навалились еще и семейные.
Кто сказал, что в пятнадцать с небольшим жениться рано? Это он на послевоенном пепелище не побывал, если такое говорит. На горелых развалинах всякий в мужья сгодится – и старик, и мальчишка, и увечный, и слепой. А Тайэ Сокол чем не жених? Вельможа, лэ, единственный уцелевший в роду. Опять же герой – с этим не поспоришь. Хромой – так и невелика беда: не безногий, не безрукий, да и кто сейчас может похвалиться, что цел и невредим? И ведь не бродяга приблудный – полный по выслуге комендант! А что молоденький совсем, так оно и к лучшему: жить будет долго. За старика дочь отдавать – заставить вдовой жизнь вековать.
Тайэ Сокол любил свою хрупкую юную жену, чудом уцелевшую, когда город был захвачен, любил и сына, родившегося в первый же год брака. И ухитрялся каким-то неведомым образом выкраивать время и для них.
Еще пара лет подобной жизни довели бы его до чахотки, несмотря на крепкое сложение, и врачи бы не помогли, пожалуй. Но судьба распорядилась иначе.
Проверяющие приняли единогласное решение: коменданта следует заменить. И не потому, что плох, напротив – потому что редкостно хорош. Потому что совершил чудо – и теперь город и область можно спокойно передать в руки любому толковому чиновнику. От него уже не потребуется творить чудеса – только сохранить и приумножить. А вот нынешнему коменданту самое место в столице. Там сейчас на чудотворцев большой спрос.
И Тайэ Сокол под неутешные причитания горожан отбыл к новому месту службы – отныне и навсегда гражданской.
Поначалу в столице, мягко говоря, не поняли, на кой ляд из провинции прислали хромого мальчишку, будь он хоть тридцать раз лэ, пусть и из древнего славного рода. В семнадцать лет полагается не должность исправлять, а только-только сдавать первые служебные экзамены. Однако недоумение прекратилось быстро – и навсегда. Не прошло и полугода, как Тайэ Сокол занял место Первого Советника. И доказал, что достоин его.
Это была не единственная его должность. Когда у короля родился сын, именно Первый Советник Тайэ всегда находил время для детских вопросов малолетнего наследника. Он никогда не смеялся над ними и неизменно отвечал не только по существу, но и понятно. Назначение его на пост Наставника юного принца было настолько естественным, что никто другой на него и не претендовал – несмотря на связанное с положением Наставника влияние и почет. Именно Наставник Тайэ сделал нынешнего короля тем, кем он стал.