Час негодяев
Шрифт:
Что касается меня, то я в том году окончательно ушел из семьи. Есть такое слово – «неудобно». Неудобно жить в одной квартире фактически с чужим человеком. Неудобно делать вид, что вы одна семья. Неудобно каждый вечер изобретать причины, почему бы тебе надо задержаться в городе.
И я решил, что дальше жить «неудобно» я не хочу. Просто потому, что жизнь одна.
Из детей легче всего это восприняла, как ни странно, Маринка. Она была еще маленькой, училась в сто пятьдесят пятой спецшколе, но почему-то из всей семьи мне проще всего удавалось найти общий язык именно с ней. Еще ранней весной, когда я ее подвозил до школы, она вдруг сказала: пап, найди себе кого-нибудь и не мучайте друг друга.
Вот
Что касается Вячеслава, то с ним мне общий язык найти так и не удалось. Мать пристроила его в Могилянку, откуда он благополучно ушел, и сейчас работал менеджером в салоне по продаже сотовых телефонов. Сказать, что для своего сына я хотел именно этого…
Но влияния на него я не имел никакого.
Что касается бизнеса, то он шел… отвратненько он шел. Крыша, которая у меня была год назад – причем какая крыша, – больше ее не было, а без крыши бизнес вести нельзя ни в Киеве, ни в Украине вообще. Самое удивительное, что здесь беспределом занимаются не столько чиновники и менты, сколько олигархи. И за крышу часто берут именно они. Саша Стоматолог [6] … имело место такое явление, но по сравнению с… – это детский сад. Короче, я переводил операции в Харьков, так как там у меня еще оставались контакты, и готовился при необходимости уходить в Россию, а деньги потихоньку отправлял в Англию. Крыши на уровне Банковой у меня не было, и мой бизнес был теперь сладким и сочным апельсином – подходи, дербань.
6
Один из сыновей президента, отжимал бизнесы, чем входил в конфликт с олигархами. Стал притчей во языцех как пример коррупции.
В этот день мне позвонил Алекс. Назначил свидание. Нет, не в том смысле… хотя тут к этому терпимее относятся. Он был русским, работал сначала в СБУ, потом консультировал УГО, управление госохраны. Профессионал, прошедший Чечню, здесь таких мало, Украина – это тихая заводь. Сейчас оттерт на обочину и числился старшим опером в СБУ АР Крым. Но почему-то оставался в Киеве…
Встреча была в тире, и это было не случайностью. В тире можно не опасаться прослушивания, стрельбы не выдерживают жучки. Вообще в Киеве ситуация с прослушкой была аховой, слушали все и всех. Базы не слишком свежего компромата можно было купить на базаре как семечки, а более серьезная информация продавалась уже за другие деньги. Главным источником компромата было СБУ, где все зарабатывали на пенсию…
Тир был небольшим. Подземным. Спустившись туда, я взял «беретту», надел наушники и прошел на огневой. Так-то у меня «стечкин», левый, и мне он нравится куда больше – длинный ствол, емкий магазин и приличный вес, позволяющий четко контролировать оружие при стрельбе. Но «макаровские» патроны достать было сложнее, чем «парабеллум», и стоили они вдвое дороже…
Алекс был уже там, стрелял из такой же «беретты». Я зарядил, вывел мишень на предельное расстояние – тут это двадцать пять метров, сделал серию выстрелов. Немного смазал – давно не стрелял…
Алекс в быстром темпе выпустил два магазина, после чего все слухачи, если они были, точно оглохли. Положил пистолет, подогнал мишень. Центр – сплошная дыра. Ну, из короткого он всегда меня обходил.
Я тоже снял наушники. Привычно стукнулись кулаками.
– Сам как?
– Норм.
В свое время мы вместе служили. Потом разошлись. Потом наши дорожки снова сошлись, я устроил ему встречу с нужными людьми, и именно потому он попал сначала в СБУ, потом и в УГО. Теперь мы оба были в немилости. У Осипа нет понятия «профессионал». Человек либо свой, либо не свой. А свой – это тот, кто подгоняет больше денег. И при этом они настолько отморозились, что вырывают кусок даже у своих…
Но по-настоящему своими мы не были.
– Семья?
– Не сыпь мне сахер на…
– Понял.
У Алекса тут появилась семья. Впрочем, здесь это не сложно – украинки красивые, а мужики все працюют – выбор есть. Правда, по слухам, и у него было на этом фронте не все в порядке. И я понимаю почему. Таких, как мы, трудно принять.
– Ты в Харьков, я слышу, собирался.
– Есть такое.
– А потом в Москву?
– Если получится.
– Хорошо, чтобы получилось.
Алекс достал из своего телефона карту памяти.
– Тогда передай. Ты знаешь кому.
Помедлив, я взял.
– Что там?
– Посмотри… код ты знаешь. Они совсем о…ли…
– Помощь нужна?
Я внимательно смотрел на своего старого друга и вспоминал. Код – это, конечно, тридцать один – двенадцать – девяносто четыре. Дата первого штурма Грозного. Он там был, в самом пекле. А я – нет, я тогда только прибыл в Ханкалу, заходил второго. Или, как тогда говорили, тридцать третьего. Тридцать третьего декабря жуткого, никак не кончающегося года…
И было-то нам тогда…
А ведь двадцать лет прошло. Двадцать долгих лет, в этом году годовщина. Как мушкетеры – двадцать лет спустя.
Видимо, Алекс подумал о том же самом… мы вообще хорошо понимали друг друга – почти всегда без слов.
– Двадцать лет почти… – сказал он.
– А ума все нет.
Он сплюнул, что в тире, в общем-то, делать было не комильфо.
– То-то и оно. Эти б… доиграются до того, что тут Грозный будет. В Киеве или… в Севастополе…
Меня в тот момент передернуло. Тот, кто прошел через Грозный, через Минутку, шутить этим не будет.
– Сань. Ты чего?
– Эти идиоты намереваются сорвать выборы. И для этого они хотят спровоцировать повторный Майдан…
Просмотрел информацию я по дороге в Харьков, скоростным поездом. Почему-то люблю ездить поездом, а тут и расстояния не такие, как в России. От увиденного в буквальном смысле встали дыбом волосы…
Передо мной был детальный план, разработанный некой фирмой «Альтернатива-2000» (фирмам, в названиях которых есть «-2000», «-м», еще какая-нибудь буква через тире, я не слишком доверяю), который предусматривал контролируемую дестабилизацию в стране через инициацию повторного Майдана.
Прежде всего констатировалось, что действующий президент страны при переизбрании практически гарантированно проигрывает любому вменяемому кандидату. Конечно, не с таким страшным результатом, как его предшественник, – пять процентов голосов в первом туре, но проигрывает с гарантией. В то же время отменить выборы и ввести чрезвычайное положение признавалось нежелательным, так как это могло привести к разрыву отношений с Европой и срыву важнейших экономических соглашений. Упоминался так называемый «энергомост» – на этом моменте я понял, кто заказал доклад. Я все-таки кухню знаю. Энергомост – это полусекретный проект между российскими энергетическими компаниями и группой украинских олигархов, владеющих энергомощностями. Изюм тут прост – ЕС ведет борьбу с российскими энергопоставщиками за независимость и выкатывает дискриминационные условия, в то же время с Украиной отношения хорошие. Вот и придумали, благодаря тому, что у нас еще со времен СССР осталась единая энергосистема, сделать следующее. Россия поставляет энергию на Украину, и Украина, сама, кстати, энергоизбыточная, закупает российскую энергию, а свою поставляет в ЕС и за счет ее оплаты (в евро) перечисляет долю России. Все довольны, все гогочут. Но тот проект нереализуем, если в Украине отменят выборы. А судя по тому, что в проекте поставлено условие: выборам быть, – заказчикам это неприемлемо.