Час расплаты
Шрифт:
— Так вы считаете, что я поступаю правильно? — сухо спросила у психолога Лорен.
— Я думаю, что в том, чтобы быть честным с собой, нет ничего плохого. Создавать видимость благополучия, строить идеальный фасад там, где ничего такого и в помине нет, — это все равно что жить в тюрьме.
Анна вновь подумала о Лии. Что же девочка старается от всех скрыть?
Войдя в здание, они зашагали по прохладному полутемному коридору.
— Я пришла поблагодарить за то, что вы позволили Лии переночевать у вас, — сказала Лорен. — Надеюсь, никаких проблем не было? Лия уже давным-давно не оставалась
— Все хорошо. Ночью я пару раз заходила в спальню девочек. Они немного поболтали, а потом, кажется, заснули.
— Хорошо. Последние несколько лет у Лии вообще не было нормального детства.
Анна приоткрыла дверь своего кабинета. В нос ей ударил пьянящий запах кофе и свежеиспеченных черничных маффинов.
— Господи! Как пахнет! — простонала она. — Наши повара доведут меня до того, что я растолстею. Лия — чудная девочка…
Подойдя к буфету, Анна, не спрашивая позволения, налила две чашки кофе. Лорен решила, что от кофе она отказываться не станет. Если Анна проявит настойчивость, то и с маффином она как-нибудь справится.
— Я с радостью приму Лию в любое время, — продолжала тем временем Анна. — Энтони и Хейли она тоже понравилась. Если ваша дочь захочет подзаработать немножко, то всегда сможет помогать Венди присматривать за моими детьми.
Лорен слегка нахмурилась. Анна прочла ее мысли.
— Мой дом — настоящий Форт-Нокс. [16] Когда Винс куда-нибудь уезжает, за нашим домом всегда кто-нибудь присматривает… Даже если мы решим организовать семейный ужин в ресторане без детей… Никаких шансов для злоумышленников.
16
Форт-Нокс — военная база, на территории которой с 1936 года расположено хранилище золотых запасов США.
— Хорошо же вас защищают.
Анна всунула в руки Лорен чашку с кофе и жестом пригласила ее садиться.
— Управление шерифа похоже на большую семью, — сказала психолог, ставя корзинку с маффинами на кофейный столик.
Сбросив с ног туфли, она уселась в кресло, поджав ноги под себя.
— Винс часто безвозмездно помогал шерифу Диксону и его детективам. Теперь они платят ему той же монетой.
— Вы хорошо знаете детектива Мендеса? — осторожно поинтересовалась Лорен.
Поддавшись искушению, она пригубила из своей чашки. Под действием поднимающегося вверх пара ее щеки слегка порозовели.
— Тони?! — удивленно воскликнула Анна. — Конечно, знаю. Он — крестный и тезка моего сына. Это долгая история… Кстати, откуда вы знаете Тони?
— Познакомились недавно, — стараясь, чтобы ее голос звучал нейтрально, сообщила Лорен. — Он хороший детектив?
— Превосходный. Винс хотел переманить его в ФБР, а потом жизнь сделала сумасшедший кульбит, и все мы застряли здесь… в Оук-Кнолле. А почему вы спрашиваете? Все в порядке?
Лорен смотрела на подлокотник кресла с выражением человека, вот-вот готового сорваться и огласить комнату истерическим хохотом. Ничего у нее не в порядке.
Прежде чем Лорен решилась солгать или найти подходящую отговорку, Анна нагнулась и посмотрела собеседнице прямо
— Лорен! Мы познакомились совсем недавно, и вы, судя по всему, доверяете людям не с большей готовностью, чем доверяю им я. Но когда я говорила, что вы можете довериться мне, я была искренней. Можем обойтись без официальности. Я чувствую себя причастной к вашей судьбе благодаря Венди и Лии. К тому же нам обеим пришлось пережить слишком многое в жизни. Я не стану вас осуждать. Я не стану говорить, что вам следует, а чего не следует делать. Если я могу чем-то помочь, только скажите.
Лорен избегала смотреть на собеседницу. Она чувствовала, как на ее глаза наворачиваются слезы. Анна, глядя на нее, осознавала, что ей, пожалуй, никогда в жизни еще не доводилось встречать человека, более нуждающегося в дружеских объятиях, но, как психолог, она понимала, что сейчас этого лучше не делать. Такие проявления сочувствия с ее стороны вряд ли будут восприняты хорошо.
Последние четыре года Лорен Лоутон только и делала, что боролась за свою дочь, стараясь при этом не сломаться, не выпустить наружу ту темную энергию, которая порождает насилие. Она превратилась в бойца, не позволяющего себе выглядеть хоть в чем-то уязвимым.
Анна знала, что в основе всего этого лежит страх. Лорен боится, что, если даст слабину, это будет означать полный крах для нее же самой. Сила, которая поддерживает ее каждый день, позволяя выжить в личном аду, исчезнет — и что тогда? Что с ней случится? Как она сможет жить после этого? Как ей удастся оставаться опорой для младшей дочери?
— В любом случае вы нуждаетесь в подруге, которая вам поможет, — продолжала тем временем Анна. — Никого более подходящего вам не удастся найти.
Лорен вымученно улыбнулась. Она кивнула, хотя по-прежнему продолжала избегать взгляда Анны.
— Спасибо, — едва слышно прошептала женщина.
Анна подозревала, что, несмотря на стену, которую Лия возвела вокруг себя, в глубине души она чувствует то же, что и ее мать, — страх, горе, вину и неуверенность в себе. Психологу хотелось быстрее заняться Лорен, но женщина выглядела настолько измученной, что Анна решила быть с ней предельно осторожной.
— Это предложение относится и к Лии. Вы обе находитесь в одной лодке. То, что случилось с вами, случилось и с ней. Вы обе должны чувствовать одно и то же. Поделиться друг с другом своими чувствами вы не можете, поэтому вам нужен кто-то третий, которому вы готовы будете доверить свои чувства. Вам обеим необходимо найти место, где бы вы смогли выпустить пар и почувствовать облегчение.
Анна видела, что у Лорен взыграли материнские инстинкты.
— Вы говорили, что вечер прошел спокойно. Или вы что-нибудь скрыли от меня?
— Ничего, — ответила Анна, мысленно ругая себя за несдержанность.
— Она что-нибудь говорила?
— Ничего особенного. Просто я хорошо знаю девочек ее возраста. Все они делятся на две категории. Одни разыгрывают из себя истеричных звезд «мыльных опер», другие, напротив, боятся показать окружающим свои подлинные чувства. Лия относится ко второй категории. Скрываемые ею эмоции могут оказаться поистине чудовищно сильными. Они постепенно накапливаются, что может повлечь за собой далеко идущие последствия.