Час расплаты
Шрифт:
— Это один, — уступила Тори.
— И, э-э-э… — Я провел рукой по волосам, но обнаружил, что локоны липкие от засохшей крови, когда это сделал. Я раздраженно опустила руку, надеясь, что это не было заметно. Я вытер кровь с лица в машине, но она не сойдет с моих волос без душа. — Ты знаешь… малышка с красивой попкой и стрижкой «пикси». Кажется ее зовут…Соранж?
— Совсем нет, — засмеялась Тори, и я понял, что снова заполучил ее.
Я воспользовался своим преимуществом и поймал ее за руку, переплетая свои пальцы с ее, когда потянул на прогулку.
— Хорошо, это два, — сказал я, игнорируя закатывание глаз, которое получил за то, что посчитал Соранж победой. — Ааааа и…парень в шапке.
На это Тори от души рассмеялась, и я повернулся к ней, захватывая ее губы своими, прежде чем она смогла остановить меня.
Она не сильно сопротивлялась, ее губы прижались к моим, когда она поддалась жару между нами, и я прижал ее спиной к стойке с «поймай утёнка». Ее губы приоткрылись для меня, и я обхватил ее руками за талию под кожаной курткой, чувствуя мягкую кожу ее живота, такую теплую под моими ладонями.
Ребенок выругался на нас, когда я толкнул его локтем, и случайно заставил упустить свою утку, которая сердито крякнула, когда заклинание выпустило ее, и она отлетела.
Тори прижала меня к себе, и я драматически вздохнул, когда она отодвинулась, но позволила мне снова взять ее за руку, когда я пошел рядом с ней.
Я оглянулся через плечо и обнаружил, что Дариус хмуро смотрит на нас — никаких сюрпризов — Макс сложил руки на груди, наблюдая за нами, а Сет изобразил, как бьет меня хлыстом. Я даже не был уверен, что смогу отрицать это в данный конкретный момент. Тори Вега действовала мне на нервы, и я не был уверен, что смогу что-то сделать, чтобы остановить это. Я пожал плечами другим Наследникам, как будто мне было насрать, что они думают, что в любом случае было в основном правдой, и отвел Тори от них в толпу.
— Так что же я получу в качестве своего приза? — небрежно спросил я, разглядывая ярко раскрашенные прилавки и продавцов, торгующих всевозможными странными и удивительными вещами.
Тори впитывала все с широко раскрытыми глазами, и на ее губах играла улыбка, которая на самом деле заставляла ее выглядеть невинной на этот раз.
— Ты только что получил свой приз, — пренебрежительно сказала она.
— Ты бы все равно позволила мне поцеловать тебя! — Я запротестовал.
— Вряд ли, — поддразнила она.
Ее взгляд упал на парня, продававшего яркие палочки сахарной ваты, и я понимающе потянул ее к нему. Я заказал ей одну и бросил парню двадцатку, когда он попросил две ауры, снова уводя Тори, не потрудившись дождаться сдачи.
Тори приподняла бровь, глядя на меня, когда откусила кусочек своей сахарной ваты, которая меняла цвет с розового на голубой и сиреневый, пока она ее держала.
— Зачем ты это сделал? — спросила она меня, оглядываясь на продавца, который улыбался, как будто этот жест только что сделал ему день.
Я пожал плечами.
— Эти
— Иии? — подтолкнула она, ее глаза разглядывали меня, как будто ей было чертовски легко меня прочитать.
Я вздохнул.
— И это не повредит моей репутации, если люди будут думать обо мне как о великодушном. Когда однажды я буду заседать в Совете Целестиалов и приму какое-нибудь решение, из-за которого друзья этого парня разозлятся, он будет там и скажет: — Однажды я встретил Калеба Альтаира, он был чертовски порядочным — дал мне восемнадцать долларов чаевых на сахарную вату.
— Вот оно что, — сказала она с довольной ухмылкой, откусывая еще кусочек.
— Это все равно приятно делать, — запротестовал я. — Скрытые мотивы в сторону.
— Конечно, — согласилась она, как будто не соглашалась, а может, и соглашалась, я, черт, не мог сказать, и она уже снова уходила.
Мой Атлас запищал у меня в кармане, и я вытащил его, ухмыляясь электронному письму от семейного адвоката.
— Я подумал, что наверстаю упущенное за всю эту историю с кабинкой поцелуев, — сказал я, протягивая ей электронное письмо, чтобы она посмотрела.
Прочитав это, она приподняла бровь.
— Ты пожертвовал приюту десять тысяч аур? — спросила она, ее губы приоткрылись от удивления.
Усмешка тронула мои губы в предвкушении того, что она сделает дальше, но вместо объятий, слез радости и поцелуев, которые, несомненно, приведут к тому, что я снова верну ее в свою постель сегодня вечером, она нахмурилась на меня.
— Почему? — осторожно спросила она. — Чего именно ты хочешь от меня?
— Я… — Я запустил руку в волосы, не зная, как это могло привести к эффекту, противоположному тому, чего я ожидал. — Я думал, это сделает тебя счастливой.
Тори долго смотрела на меня, вертя сухарную вату между пальцами.
— Знаешь, что мне в тебе нравится, Калеб? — спросила она, как будто задавала мне математическую задачу.
— Все? — Я предложил.
Тори закатила глаза.
— Мне нравится, когда ты не стараешься. Мне не нужно, чтобы ты делал широкие жесты или покупал мне сладости. Я не твоя девушка и не хочу ею быть.
«Ай».
— Так что почему бы тебе просто не приберечь это дерьмо для милой девушки, которой нужны сердечки и цветы, потому мне не нужны. Меня не впечатляет подобное дерьмо.
— Так что же тебя впечатлило бы? — спросил я, нуждаясь в том, чтобы знать больше, чем мне хотелось признавать.
— Я просто хочу, чтобы кто-то заставил мое сердце биться быстрее, — сказала она тихим голосом, который заставил меня придвинуться ближе к ней, когда я посмотрел в ее темные глаза. — Чтобы кто-то смог бросить мне вызов, заставить смеяться и дать отпор моему дерьму. Я хочу, чтобы меня вынудили выйти из моей зоны комфорта, хочу чувствовать взбудораженность, волнение, трепет. Но не только потому, что ты мудак. Потому что я хочу чувствовать себя живой.