Час волка

МакКаммон Роберт Рик

– Где, черт побери, ты все это время был?

– Отлеживался на дне, - сказал он и прошел к двери ее камеры. Он нашел нужный ключ, задвижка стукнула. Как только Майкл распахнул дверь, Чесна упала в его объятья. Он держал ее, потому что ее трясло; он ощущал, что одежда и сама она были грязные, но, по крайней мере, ее не били. Она издала только одно душераздирающее рыдание, а потом постаралась собраться с силами.

– Все в порядке, - сказал он и поцеловал ее в губы.
– Сейчас мы уйдем отсюда.

– Эй, сперва вытащи отсюда меня, негодный!
– заорал

из своей камеры Лазарев.
– Черт возьми, мы уже думали, что ты оставил нас сгнить тут!

Волосы его напоминали воронье гнездо, глаза дико светились. Чесна взяла автомат и следила за коридором, пока Майкл нашел нужный ключ и освободил Лазарева.

Русский появился, благоухая куда более пронзительно, чем аромат роз.

– Боже мой!
– сказал он.
– Мы не знали, убежал ты или нет! Мы думали, что они, наверное, убили тебя.

– Они стреляли метко.
– Он посмотрел на часы. Стрелки подползали к часу ночи.
– Какое сегодня число?

– Если бы я знал, черт побери!
– ответил Лазарев.

Но Чесна вела счет дней по двухразовой ежедневной кормежке.

– Слишком поздно, Майкл, - сказала она.
– Ты отсутствовал ровно пятнадцать дней.

Он уставился на нее неверящим взглядом.

– Сегодня - шестое июня, - продолжила она.
– Слишком поздно.

Слишком поздно. Слова тоже умели кусаться.

– День Икс был вчера, - сказала Чесна. Она ощущала себя слегка пьяной и вынуждена была ухватиться за его плечо. Нервы ее дошли уже до предела. Теперь все кончено.

– Нет!
– Он затряс головой, отказываясь верить.
– Ты неправа! Я не мог... я не мог исчезнуть на такое долгое время!

– Я не ошибаюсь.
– Она взяла его за запястье и посмотрела на часы. Уже один час и две минуты шестого июня.

– Мы должны разузнать, что происходит. Где-нибудь должно быть радио.

– Есть, - сказал Лазарев.
– Оно в том доме, что рядом с цистернами топлива.

Он объяснил Майклу, что его заставили как-то работать вместе с другими рабами-рабочими, чтобы устранить засор в переполнившейся выгребной яме около солдатских бараков, отчего так и воняла его одежда. Пока он был по пояс в дерьме, ему удалось разузнать от своих напарников некоторые сведения о фабрике. Например, Гильдебранд жил в своей лаборатории, которая располагалась в центре фабрики, возле трубы. В огромных топливных цистернах был мазут для обогрева зданий в долгие зимние месяцы. Рабы-рабочие содержались в других бараках, неподалеку от солдатских. И, сказал Лазарев, есть у них оружейный арсенал на случай партизанского нападения, но где он находится - он точно не знал.

– Ты сможешь влезть в одежду этого человека?
– спросил Майкл Лазарева, когда они дошли до убитого охранника.

Лазарев сказал, что постарается. Чесна обыскала тумбочку стола и нашла "Люгер" с патронами. Через некоторое время Лазарев переоделся в немецкую форму, рубашка на его плечах чуть не лопалась, а брюки сползали. Он затянул поясной ремень на последнюю дырочку. Только фуражка охранника пришлась ему впору. На Лазареве по-прежнему были те самые сапоги, в которые

его обули, когда они улетали из Германии, но теперь к ним присохли куски дерьма.

Они двинулись в сторону того помещения, где было радио. Чесна еще хромала, но могла идти сама. Майкл увидел радиомачту, на которой мигали два фонаря для предупреждения низко летящим самолетам, и повел их по направлению к ней. После пятнадцатиминутного извилистого, с оглядкой, продвижения по аллеям они добрались до маленького каменного строения, которое не охранялось. Дверь была заперта. Пинок одного из облепленных дерьмом сапог Лазарева понудил ее поддаться. Майкл нашел выключатель, и там они обнаружили на покрытом прозрачным пластиком столе радио. У Чесны было больше опыта обращения с немецкими радиоприборами, чем у него, поэтому он отступил в сторону. Она включила радио, циферблаты засветились зеленоватым светом, и стала шарить по частотам. Из маленького динамика раздавались трески атмосферных помех. Затем послышался слабый голос, говоривший по-немецки про дизель-мотор, нуждавшийся в переналадке - это было с парохода на море. Чесна нашла голос, по-норвежски обсуждавший лов королевской макрели, возможно, шифр, передававшийся в Англию. Еще одна радиостанция - и в комнату полилась оркестровая музыка, погребальная панихида.

– Если бы вторжение началось, то о нем должны были говорить на всех волнах, - сказал Майкл.
– Что происходит?

Чесна покачала головой и продолжала искать. Она нашла выпуск новостей из Осло; спокойный немецкий диктор извещал об очередной отгрузке железной руды, которая поплыла морем во славу Рейха, и о том, что перед Правительственным собранием в шесть часов будет начата раздача в соответствии с очередью молочных пайков. Погода скорее всего будет по-прежнему неустойчивой, с семидесятипроцентной вероятностью ливневых дождей. Теперь возвратимся к успокаивающей музыке Герхарда Каатховена...

– Ну, так где же вторжение?
– поскреб в бороде Лазарев.
– Если оно было запланировано на пятое...

– Должно быть, не состоялось, - сказал Майкл. Он посмотрел на Чесну.
– Должно быть, его отменили или отложили.

– Нужна чертовски важная причина, чтобы отложить что-нибудь столь глобальное.

– Может быть, и была причина. Кто знает, что могло за это время произойти? Но я не думаю, что вторжение уже произошло. Если бы оно началось утром пятого числа, то сейчас можно было бы слышать об этом по всем частотам.

Чесна понимала, что он прав. В случае вторжения все радиочастоты должны были бы быть забиты последними данными и обменом информацией между различными действующими в тылу противника группами. Вместо всего этого было еще одно утро с погребальными панихидами и очередями за молоком.

Майклу стало ясно, что им нужно делать.

– Лазарев, ты можешь летать на каком-нибудь из тех истребителей, которые стоят на полосе?

– Я могу летать на всем, что имеет крылья. Хотя предпочел бы "Дорнье-217". Если топливные баки заправлены, у него радиус действия тысяча миль, и причем это скоростная сучонка. Куда двинемся?