Чаша гнева
Шрифт:
– Они нашли те места, где происходили схватки с иоаннитами и воинами Кадока, – ответил командор. – Да, дорога там и там изрыта и истоптана, в одном месте был найден арбалетный болт. Но более ничего. Никаких тел, окрестные крестьяне ничего не знают.
– Как же так? – растерянно пробормотал Робер. – Ведь должно было что-то остаться…
– Не прерывайте меня, сеньор! – глаза брата Эймара грозно вспыхнули. – Я осторожно, намеками, пытался спрашивать при дворе. Никто ничего не слышал, король куда-то посылал отряд, но куда – знает лишь Кадок! Но его не спросишь! Как и брата
Командор замолчал, пытливо вглядываясь в Робера. Видно было, что кроющийся за его высоким лбом ум взвешивал полученные факты, связывал их между собой.
– Отсюда, – до того, как прозвучало это слово, Робер успел вспотеть, несмотря на то, что в комнате было совсем не жарко, – я делаю вывод, что вы не врете!
– Хвала Пречистой Деве! – вырвалось у молодого рыцаря.
– Но и не говорите всей правды! – неумолимо закончил командор. – Что же такое произошло, что королевские воины не просто перебили отряд тамплиеров, а еще и уничтожили все следы этого? Что заставило Жака де Майи гнать своего любимца, Анри де Лапалисса, через всю Европу в зимнюю непогоду?
– Вы хотите получить ответ? – устало спросил Робер.
– Да, во имя Господа! – воскликнул брат Эймар. – И клянусь мощами Святого Дионисия, что сохраню его в тайне!
Робер заколебался. Открыть тайну Чаши – значило пойти против всех установлений Ордена, но с другой стороны, брат Эймар, как один из высших чинов в Европе, мог знать о ней. Кроме того, скрытность могла обернуться тем, что Чаша не будет доставлена Жаку де Майи вовремя.
Нарушить устав или рискнуть невыполнением приказа магистра – выбор был сложен.
– Да придаст мне мудрости Матерь Божия, – сказал Робер после паузы. – Простите меня, сир, что не буду я много говорить. Но на раскрытие тайны капитула я пойти не могу!
Он развязал мешочек, извлек из него Чашу. Словно обрадовавшись свету, она засветилась, засверкала настоящим золотом. Пальцы слегка покалывало, словно при проходящем онемении.
– Я должен отвезти это в Левант как можно быстрее! – проговорил Робер, демонстрируя Чашу собеседнику. – И более я ничего не скажу!
– И все же она существует! – почти с благоговением воскликнул брат Эймар, лицо его стало восторженным, словно при виде святыни. Рука потянулась вперед, и тут же отдернулась. – Святой Грааль, священнейший сосуд тайны!
Робер собрался было удивиться, но вовремя вспомнил о своем обещании молчать. Если главе Парижского Дома охота верить, что это Грааль, то пусть считает именно так. Не дело скромному рыцарю его разочаровывать.
– Спрячьте ее, спрячьте! – воскликнул брат Эймар пылко. – Нельзя созерцать такое слишком долго.
Когда Робер прятал Чашу, то бока ее немного нагрелись.
– Теперь все понятно, – проговорил командор, лицо которого продолжало оставаться потрясенным, – и поведение короля, и тайна, что окружает все это дело. Вы меня убедили, сеньор! Я дам вам сопровождение, и ничто не помешает вам выполнить приказ магистра!
– Слава Господу! – искренне сказал Робер и перекрестился.
22 января 1208 г.
Иль-де-Франс, Париж
Тучи
– Да сопутствует Господь тебе, брат Робер, – сам командор Парижского Дома вышел провожать недавнего своего гостя. – Верю я, что милость его позволит выполнить все, к чему ты стремишься.
– Благодарю, – Робер вежливо поклонился и забрался на лошадь. На мгновение вспомнился Вельянгиф, верный товарищ, служивший много лет верой и правдой. Какой скакун сравнится с ним?
Но оставалось довольствоваться тем, что есть.
Брат Эймар отправил с Робером внушительный отряд – пятерых рыцарей и стольких же сержантов во главе с лейтенантом, и это не считая оруженосцев. Но лучшей защитой для молодого нормандца должно было стать неведение врагов Ордена о том, что он жив и везет Чашу на юг.
– Прощайте, брат Эймар, – сказал Робер, натягивая на голову капюшон плаща. Подобная предосторожность не будет лишней, пока он в Париже.
Ворота командорства со скрипом растворились, и отряд во главе с братом Фульком, лейтенантом рыцарей, выбрался на улицы города.
Они преодолели Гревскую площадь, миновали кишащий людьми мост Менял. Лошадиные копыта прогрохотали по мостовой Сите, и позади остались королевский дворец и громада собора Нотр-Дам.
Сена из-под Малого моста улыбнулась им серой вымученной улыбкой. На левом берегу пришлось пробираться сквозь густую массу людей, спешащих так, словно они боялись опоздать на второе пришествие Спасителя.
– Выехали, во имя Господа, – могучим басом сказал лейтенант, когда башня с реющим над ней флагом Парижа осталась позади.
– Твоя правда, брат Фульк, – ответил Робер, откидывая капюшон. – Пришпорим лошадей! Путь нам предстоит неблизкий!
30 января 1208 г.
Невер, окрестности города Сен-Пьер-де-Мутье
Столица графства, хозяин которого прославился как жестокий гонитель монахов, осталась позади вчерашним утром. Еще пару дней и отряд въедет в сравнительно спокойные земли Бурбоннэ и Лионнэ, где сеньоры не так склонны к войне и разбоям.
Дальше – Лион на Роне, от которого добраться до Марселя проще всего по воде.
Но с самой ночи, которую отряд провел на обветшалом постоялом дворе, Робера начали мучить дурные предчувствия. Во снах его было пламя, и пламя это принимало форму скачущих с копьями всадников.
Проснулся молодой рыцарь весь в поту, и после его разговора с лейтенантом воины Храма отправились в дальнейший путь во всеоружии.
И, как оказалось всего через пару лье, не зря.
Встретили их на переправе через крошечную речушку, текущую на запад, чтобы соединиться с Алье, которая еще в пятнадцати лье к северу вольет свои воды в могучее тело Луары. Десятка два рыцарей с двумя синими перевязями в гербе на желтых коттах. Чуть в стороне – оруженосцы со сменными лошадями. Вид у животных был загнанный, что неудивительно: чтобы опередить тамплиеров, воинам графа пришлось гнать от Невера день и ночь.