Чаша и крест
Шрифт:
Я вскочила на ноги. В голове у меня не было никакого плана, я просто была охвачена паническим страхом. Одно только слово молотом стучало у меня в висках: «Беги. Беги. Беги».
— Госпожа Стаффорд, что с вами? — Голос Ричарда эхом прокатился по длинной галерее.
Он бросился за мной, я услышала за спиной топот его шагов.
Но я продолжала бежать без оглядки. Бросилась к двери, хотела распахнуть ее, ну же! Но молодой паж захлопнул дверь перед моим носом и загородил мне дорогу. Улыбки на лице его как не бывало.
— Вы служите епископу Гардинеру? — спросила я.
Он озадаченно
— Это же Винчестер-Хаус…
Потом раздался голос Норфолка, он приказывал Ричарду привести меня обратно. Бородач твердо, даже грубо взял меня за руку и окатил ледяным, полным осуждения взглядом.
Пока Ричард силой тащил меня по галерее, я вспомнила нашу последнюю встречу с епископом Гардинером: это было в Дартфордском монастыре, в самый последний день; он всячески льстил мне, настойчиво, но безуспешно уговаривал продолжать шпионить на него. «Если не послушаете моего совета, горько пожалеете, вы станете моим личным врагом». Так вот зачем герцог Норфолк так усердно трудился, чтобы вырвать меня из лап лорда Дадли: дабы вернуть в когти епископа.
Мы подошли к двери, Ричард дважды постучал, немного подождал и потом распахнул ее. Я постаралась взять себя в руки и спрятать все свои чувства как можно глубже. Демонстрировать Гардинеру свой страх было бы большой ошибкой.
Я думала, что за дверью меня поджидают двое: сам Гардинер, а также его главный союзник, герцог Норфолк. И действительно, там оказались они оба. С мрачным видом, заложив руки за спину, Норфолк стоял возле многостворчатого окна. Епископ Гардинер сидел в мягком кресле с высокой спинкой, края его белой мантии покрывали пол. Голову епископа украшала митра в виде высокого конуса, украшенного драгоценными камнями. Гардинер нисколько не изменился. Он сверлил меня взглядом своих бесцветных глаз, словно изучал и ощупывал, выискивая слабые места.
Но рядом с ним стояло еще одно кресло, а в нем сидела женщина; ее маленькую и жалкую фигурку я меньше всего ожидала здесь увидеть.
Ибо это была леди Мария Тюдор.
24
Я медленно, плавно склонилась в низком, чуть не до пола, реверансе перед старшей дочерью короля: покойная матушка обучила меня этому задолго до того, как я выучилась читать.
Леди Мария выглядела неважно, она явно была нездорова. Прозрачная кожа ее на бледном, почти белом лице висела складками. Глаза были красные.
Принцесса протянула мне обе руки. Я ступила на помост, где стояли оба кресла, обняла ее, и мне почудилось, что я обнимаю не двадцатидвухлетнюю женщину, а хрупкую девочку, совсем ребенка. Инкрустированный драгоценными камнями крест на ее шее впился мне в грудь; мне показалось даже, что он сейчас поранит меня до крови.
— Слава Деве Марии, вы целы и невредимы, — прошептала она мне на ухо и только потом отпустила. — Я вечно буду вам благодарна, Норфолк, — сказала она уже громче, — то, что вы совершили сегодня ночью, трудно переоценить.
Герцог чопорно поклонился. Так вот, значит, по какой причине он вытащил меня из фургона: вовсе не потому, что верил в мою невиновность, просто ему зачем-то
Леди Мария выжидающе посмотрела на меня, потом перевела взгляд на сидящего рядом епископа. Сердце мое сжалось, я сделала два шага и оказалась прямо перед Гардинером. Встала на колени и склонила перед ним голову.
Сквозь приопущенные ресницы я увидела, что он протягивает руку. Ах, значит, ему этого мало. Епископ намерен выжать из меня все подобающие формальности, демонстрирующие покорность. Повиноваться с готовностью и никогда не противоречить старшему по положению — основополагающие принципы, которым нас учили в Дартфорде. И я должна показать, что хорошо их усвоила.
Я поцеловала золотое кольцо Гардинера, украшенное аметистом. Губы мои коснулись обтянутой гладкой кожей руки; усилием воли я подавила отвращение и не вздрогнула.
Епископ медленно, очень медленно убрал руку, и я встала.
— Salve, сестра Джоанна, — мягко проговорил он.
— Славен будь Иисус Христос, — машинально ответила я.
— Самый преданный мне епископ после трех долгих лет отсутствия снова призван в Англию, — сказала леди Мария с улыбкой, которая показалась мне жалкой.
— Своим доверием и благосклонностью вы делаете мне честь, — любезно отозвался Гардинер.
— Вы великий защитник государства и спаситель веры, — заявила она, теребя пальцами свой крест.
В памяти моей всплыли слова Оробаса, которые я услышала всего лишь позапрошлой ночью: «Вижу Марию на троне! Рядом с ней человек в кардинальской мантии. И епископ». Неужели Гардинер будет помогать старшей дочери Генриха править страной?
— Миледи, — сказала я вслух, — я думала, что вы сейчас в Хэмптон-Хаусе, далеко от столицы.
— Кромвель решил, что мне лучше вернуться в Лондон, — ответила она. — Лорд — хранитель печати усилил за мной слежку. Читает каждое мое письмо. — Сощурившись, леди Мария пристально посмотрела в дальний угол комнаты, словно хотела найти там притаившихся шпионов.
— Можете не волноваться, вашей частной жизни в этом доме ничто не угрожает, — постарался успокоить ее епископ Гардинер. — В Винчестер-Хаусе вы в безопасности. Мы с Норфолком — самые преданные слуги короля.
Это Гардинер-то — самый преданный слуга короля? Человек, заставивший меня обыскать в монастыре каждую щель, чтобы найти таинственную древнюю реликвию, которая остановила бы затеянную королем борьбу с католичеством? С глубоким отчаянием я видела, что никогда не смогу проникнуть во все тонкости хитросплетений коварного епископа, постичь эту бездну падения. Так кому же Гардинер служит на самом деле: королю, леди Марии, Папе или просто-напросто блюдет собственные интересы?
— Не знаю, зачем это Кромвелю понадобилось, чтобы я была ближе ко двору, — сказала леди Мария. — Он не стал объяснять, а мне самой лучше и не спрашивать.
— Нынче ночью должны пройти аресты, — пояснил Норфолк, вышагивая по комнате. — Если они вызовут волнения и народ начнет бунтовать, Кромвелю предпочтительнее иметь вас под рукой, миледи, а не где-то в глуши, где вокруг вас могут объединиться недовольные.
— А вы заметили какие-либо признаки недовольства, Томас? — спросил епископ Гардинер.