Чаша и Крест
Шрифт:
С одной стороны, ее надежды осуществились — ворвавшихся в зал круаханских гвардейцев было столько, что все действительно могло скоро закончится. С другой стороны, нападать они не спешили — выстроившись по обе стороны двери и почтительно расступившись, они образовали проход, в который медленно вошел Лоциус.
— Ну что, Рандалин, захотелось самой стать Великим Магистром? Прогнали своего воспитателя из Валлены? Искренне вам благодарен, потому что вы значительно облегчили мне задачу. Со Скильвингом мне пришлось бы возиться гораздо дольше.
Рандалин молчала, не отводя глаз. В облике ее древнего врага что-то неуловимо
— Не хотите отвечать? — Лоциус изящно взмахнул рукой. — Воины Чаши не опустятся до разговора с посланниками зла? А я как раз очень хочу поговорить с вами, моя дорогая Рандалин. У меня есть для вас одна интересная история. Думаю, она привлечет ваше любопытство. Полагаю, через несколько минут, если я остановлюсь, вы в голос будете умолять меня, чтобы я продолжал.
А мне очень хочется, чтобы вы это узнали, прежде чем я навсегда с вами покончу. Может быть, у вас обо мне другое мнение, но больше всего я ценю истину. Когда-то именно я рассказал вам в подробностях, куда попал ваш муж после того, как его арестовали и как именно закончил свои дни. Но у этой истории было еще и продолжение.
— Знаете, чем я занимался все это время? — продолжил Лоциус. Особенно не глядя в сторону Рандалин, он прогуливался взад-вперед по залитым светом доскам. — Мне очень хотелось самому отправиться в Эмайну и посмотреть, как вашего драгоценного Гвендора швырнут в море после того, как я любезно известил Ронана об его истинных занятиях в Круахане. Но я поборол это искушение. Вместо Эмайны я поехал в гораздо менее приятное место. В Рудрайг.
Как личный советник его светлости первого министра, я имел неограниченный доступ к архивам. И вот смотрите, какую любопытную деталь мне удалось выяснить. Все-таки наш незабвенный Морган приучил своих канцеляристов к аккуратности. Вот приказ о размещении арестованного Бенджамена де Ланграля в камеру тридцать восемь на нижнем уровне Рудрайга. Датирован седьмым октября две тысячи двадцать восьмого года.
— Если он начнет говорить о каких-то ужасах, закройте сознание, мадонна — горячо зашептал рядом Санцио. — Он специально хочет ослабить вашу волю.
Лоциус громко засмеялся, запрокинув голову.
— Как трогательно о вас заботятся ваши клевреты, моя милая Рандалин. Только не бойтесь, я не буду рассказывать вам страшных историй. Наоборот, я хочу сообщить вам очень радостную весть. Вот вторая бумага — перечень похороненных после эпидемии черной язвы в Рудрайге. Десятого ноября две тысячи тридцать первого года. Умерли все заключенные нижнего и среднего уровня, похоронены в общем рву, но все их имена и номера камер подробно записаны. И что странно — вот камера тридцать семь, вот тридцать девять. А тридцать восьмой нет. Как это так могло получиться?
— Вы об этом знаете, — сказала хрипло Рандалин, разлепив губы.
— Замечательно! Вы все-таки заговорили со мной, — Лоциус сам себе похлопал в ладоши, — Я просто могу сопоставить некоторые факты, дорогая. В начале ноября наш бессменный летописец Торстейн приезжает в Круахан и, проезжая мимо Рудрайга,
Рандалин помотала головой. Все слова куда-то пропали, да и звуки особенно не желали выходить из внезапно пересохшего горла.
— Ну что же, — Лоциус лучезарно улыбнулся, — мне радостно, что справедливость восторжествовала, и вы покинете этот мир, зная всю правду. Иначе было бы невыносимо больно думать о том, как господин Гвендор обвел вас вокруг пальца, оставив в полном неведении, воспользовавшись вашей помощью, и теперь плывет где-то во Внутреннем океане на борту самого сильного флота, с припасами и деньгами, полученными от вашего Ордена.
— Я покину этот мир, — пробормотала Рандалин, поднимая руку со шпагой. Голос ее наконец стал твердым, — но обещаю прихватить с собой побольше спутников, чтобы было не скучно идти одной. Ну, кто со мной вместе?
Прижавшись лопатками к стене, сузив зрачки и чуть наклонившись вперед, она как никогда была похожа на крупную кошку, готовую к прыжку. Гвардейцы слегка попятились. Они ясно видели, что она действительно может вцепиться зубами в горло. Но направляющая их воля Лоциуса была сильнее.
Неожиданно крики, доносившиеся со стороны павильона в саду, превратились почему-то в радостные вопли. Шум на лестнице и за дверями зала показывал, что там явно что-то происходило. Раскидав стоявших в дверях гвардейцев, в зал ворвались несколько фигур в плащах крестоносцев. Стоило говорить о том, кто был первым — достаточно было посмотреть, как исказилось лицо Лоциуса, словно судорога скрутила его уже с обеих сторон.
— Бенджамен! — пронзительно закричала Рандалин.
Гвендор вздрогнул, и едва не пропустил удар очередного гвардейца. Но вовремя увернулся, пригнувшись.
— Стойте все! — голос Лоциуса, вроде довольно негромкий, упал на головы всех, пригибая к земле. — Оставьте его мне.
Странно выглядела эта сцена в залитом солнцем зале — все невольно расступились, и на свободном пространстве остались двое. Лоциус на светлой половине паркета, его белые волосы ослепительно сверкали на солнце, и взгляд казался абсолютно прозрачным. Но несмотря на то, что лучи полностью освещали его фигуру, тень за плечом угадывалась еще сильнее. Гвендор стоял в тени, он уже успел взять себя в руки после крика Рандалин и выглядел только чуть более собранным, но таким же замкнутым и мрачным, как обычно. Шрамы выделялись так резко, что на его лице почти ничего нельзя было найти от прежнего Ланграля. Рандалин невольно заколебалась — и тут он посмотрел в ее сторону, и легкая улыбка тронула его здоровую сторону лица.