Чаша и Крест
Шрифт:
— Я приехала, чтобы встретиться с вами, господин командор. Но я уже несколько дней жалею о своем поступке, а сейчас так особенно.
— Можете хоть расшибить себе голову об стену от сожаления, меня это мало волнует. Зачем вы приехали встретиться со мной, когда я вас не звал?
— А к вам всегда приезжают только званые гости?
— От незваных я избавляюсь.
— Ну, от меня вам все-таки до конца не удалось избавиться, раз я здесь.
— Не переживайте, от вас я избавлюсь ровно так же, как от остальных, как только наш разговор
Рандалин неожиданно показалась мне очень красивой — так засверкали ее глаза в темноте кабинета.
— Магистрат Ордена Чаши считает, что оба наших ордена достигли бы большего, если бы перестали нападать друг на друга по малейшему поводу и при его отсутствии. Мы предлагаем вам пробное перемирие. Хотя бы пока в границах Круахана.
— И что, у чашников не нашлось других кандидатов в парламентеры?
— Вы что-то имеете против моей кандидатуры?
— Я не считаю серьезными переговоры, которые надо вести с женщиной.
— Это не первый раз, когда я веду переговоры с вашим Орденом от имени своего, — Рандалин вонзила ногти в ладонь руки, чтобы сдержаться. — Если не ошибаюсь, несколько лет назад ваш Великий Магистр согласился на мои условия относительно действий нашего флота во Внутреннем океане.
Когда-то я очень любил читать старые книги о драконах, их привычках и образе жизни. Мне покаалось, что они должны были смеяться именно так же, как сейчас засмеялся Гвендор.
— Вы изволите говорить о том достославном сражении нашего фрегата "Эрн", когда вы наградили меня этим украшением? — он приложил ладонь к щеке. — Вы избрали великолепный случай для того, чтобы о нем вспомнить. Что также прекрасно подчеркивает ваши дипломатические способности.
— Я искренне сожалею, но в истории наших Орденов это не единственный случай. Если мы начнем перечислять все потери с каждой стороны, нам не остановиться до утра.
— Я предпочитаю быть точным, особенно если стану говорить о перемирии. Это поможет четко обговорить все условия. Но вести переговоры я буду с человеком, более способным на хладнокровные действия. Пусть Чаша пришлет кого-нибудь из старшего магистрата. Я ни в коей мере не претендую на присутствие самого Скильвинга. Но старший магистр Хейми, тем более что ему недалеко ехать из Айны, или Видарра, или Форсет — кто угодно.
— Вы испываете ко мне личную неприязнь? — Рандалин слегка поморщилась. — По своему рангу я тоже старший магистр.
Гвендор пренебрежительно взмахнул рукой, и тени закачались на стене.
— Я не собираюсь вникать ни в устав, ни во внутренние дела Чаши. Они могут делать все, что им заблагорассудится, хоть заводить себе священных животных, сажать их с собой за стол в золотых ошейниках и класть рядом с собой в постель. Но я настаиваю на уважении к делам и традициям нашего Ордена, если уж вы решили заговорить о перемирии. Никто из нас не начнет переговоры с женщиной.
— От имени своего Ордена приношу вам глубочайшие извинения за доставленные моральные страдания, — сказала Рандалин, уже не скрывая язвительного тона. — Мы знали о предрассудках крестоносцев, но мне почему-то казалось, что создатель золота и герой битвы на Рудниковом перевале не обращает внимания на подобные мелочи. Видимо, у вас слишком хорошие хронисты — они изображают вас гораздо лучше, чем вы есть на самом деле.
— В этом и заключается их работа. А я меньше всего стремлюсь вызвать восхищение у восторженных девиц из чужого Ордена.
— Прошу простить меня за то, что когда-то думала о вас с уважением. Это была моя ошибка.
— И не последняя, — голос Гвендора совсем превратился в хрип, — первую вы совершили, когда приехали в Круахан. Вам тут нечего делать. Отправляйтесь обратно в свою Валлену, где мужчины настолько похожи на женщин, что неважно, с кем имеешь дело. А здешние игры не для вас.
— Другими словами, вы хотите прогнать меня из Круахана?
— У меня есть одно условие — пока вы возглавляете миссию Чаши в Круахане, я не начну переговоров.
Я во все глаза смотрел на Рандалин со своего места. Десятки выражений за одно мгновение пробежали по ее лицу, но она снова сдержалась, плотно сжала губы и вскинула голову. Она полностью проиграла, но ее нельзя было пожалеть, можно было только восхищаться.
— В таком случае я не смею более терзать вас своим присутствием, милорд Гвендор. Желаю вам удачи в переговорах с моим преемником, а ему искренне сочувствую.
Уже не скрываясь особенно, она приложила руки запястьями друг к другу, образовав знак чаши, и повернувшись, быстро вышла из кабинета. Мы с Бэрдом одновременно вышли следом, но я нагнал ее уже только у ворот, вдевающую ногу в стремя.
— Вы расстроились, Рандалин? — спросил я тихо, подойдя ближе.
— Я уже не умею расстраиваться, Торстейн, — отозвалась она, наклонившись из седла. — Но я разочаровалась. Это неприятное чувство.
— Теперь вы уедете в Валлену, — сказал я скорее утвердительно, и сам удивился своей печальной интонации.
— Запомните, летописец крестоносцев, может быть, это вам пригодится для какой-то хроники — Рандалин Валленская сдавалась только тогда, когда не могла ни думать, ни говорить, ни двигаться, — сказала она несколько горделиво. — А пока мне до этого еще далеко. Так что мы скоро увидимся.
Я покачал головой.
— Гвендор очень упрямый. Я не знаю, что с ним сегодня случилось, но если он принял какое-то решение, это навсегда.
— Сауюм, — сказала Рандалин на орденском языке, легко прижимая коленями бока лошади. — Посмотрим, Торстейн.
Я вошел в кабинет с твердым намерением поговорить серьезно. Камин почти догорел, но шторы были отдернуты, вернув нормальное освещение. Гвендор стоял у окна и не отрываясь смотрел на дорогу, ведущую от орденского дома.