Чаша любви
Шрифт:
Я оглядываюсь. Посоветоваться мне не с кем. Тетушка вряд ли подскажет. Она из тех простодушных милых людей, советского пошиба обывателей, что после шампанского принимаются за селедку; вкус у них — целинный.
Разве что у Диккенса спросить...
Я раскрываю том наугад и читаю первую строку: «Тут мисс Софи покраснела...»
Обращаю глаза к зеркалу:
— Ни в коем случае!
Все-таки зову тетушку. Интересно знать ее
— На концерт? — тетя всплескивает руками. — Ну, конечно, надевай вот это! Благородно... а главное — со вкусом (вот тебе и селедка после шампанского!).
И она подает мне темно-синее бархатное платье.
Немного поразмыслив, добавляет:
— Только без броши.
— Почему?
Она смеется:
— Ты и без украшений сверкаешь.
— Ах, тетя! Ты у меня прелесть! — я целую ее. — А брошь, действительно, надевать не буду. Не хочу выделяться. Думается, не тот случай...
Тетя прибрасывает на меня платье, задумывается на минуту. Мне кажется, она уже где-то далеко. Конечно же, в прошлом. В глазах ее появляется легкая грусть. Мягкая улыбка на мгновение озаряет лицо.
— А поясок? — спрашиваю я.
Тетушка быстро возвращается:
— Поясок обязательно! Тебе дай волю, и ты спрячешь все свои достоинства, домоседка, — она отступает на шаг, повязывает мне поясок; повязывает туго, потом оценивает, немного расслабляет узел. — Ах, вы будете славная пара! Я представляю... Я уже видела вас со стороны...
...ЛЮБОВЬ
Саша заезжает за мной ровно в шесть. Теперь уже с букетом. Небольшие, но красные-красные розы.
На нем темно-серый костюм, стального цвета рубашка. Саше очень к лицу. Не при галстуке. Верхние две пуговки рубашки расстегнуты — пожалуй, это придает ему несколько романтический вид.
Я вздыхаю с облегчением:
«Кажется, мы отлично будем смотреться вместе! Темно-серый и синий...»
Подмечаю и его облегченный вздох. Он высоко оценивает мой вечерний наряд.
— Как вы угадали? — спрашиваю я.
Он понимает меня с полуслова:
— Я подбирал костюм под цвет глаз дамы.
Его ответ можно расценить и как проявление почтения, и как проявление смекалки. Или опыта?..
Я готова... И при цветах! Я зарываюсь лицом в благоухающие бутоны и стою так несколько секунд. Кружится голова... Я сейчас — маленькая бабочка в прекрасном розовом кусте. Ветер, жаркий ураган подхватит меня и куда-то унесет. Поднимет высоко-высоко... и бросит на землю. Как бросал других бабочек, что были до меня. Он так уверен этот ветер. А я в сомнениях: я не верю, что он пришел из пустыни. Он опытен, подбирает костюм под цвет
Саша берет меня под локоть:
— Я тоже люблю розы.
Тетушка стоит в дверях своей комнаты. Зачарованно смотрит на нас и не может проронить ни слова. Она забыла даже про свой любимый сериал, что показывают по телевизору в этот час. Тетушка смотрит на нас, как на произведение искусства...
Неужели все это правда, наяву? Быть может, это Эрика нашептывает мне свои фантазии? О, я ее хорошо знаю, она способна еще и не на такое! Во сне не приснится, что придумает моя Эрика.
Это я стою в прихожей с цветами? Такая нарядная! Это я наконец главная героиня? Нового сериала... Моего романа...
А рядом герой...
Кадр за кадром крутится лента. Строчка за строчкой прочитывается роман.
Я передаю цветы тете.
А в области сердца вдруг покалывает. Это заноза. Или шип розы. О Господи! Я его уже ревную. К Эрике, к каким-то выдуманным бабочкам, к его прошлому.
Ободряю себя:
«Держитесь, сударыня! То ли еще будет! Он красавчик — этот ветер; красивые бабочки ему всюду будут махать крылышками, присаживаться на плечо. И нам предстоит нескучное времяпрепровождение. Всегда нужно быть готовой к бою, если ищешь покоя душе».
Я гоню от себя эти мысли. Атмосфера очарования слишком хороша; хочется надышаться; хочется впитать в себя побольше впечатлений. Бросаю последний взгляд в зеркало и вижу в отражении рядом с собой Сашу.
«Мы в самом деле неплохая пара!»
Будь я не так скромна, сказала бы — идеальная. И это при том, что я не красавица. Во всяком случае, я красавицей себя не считаю. Видимо, для красавицы я слишком умна. Шахерезада не имеет права быть красавицей — дабы не отвлекать от своих прекрасных сказок.
Вот Любаша — это да! Красота ее безмерна, всего остального у нее в меру: и ума, и умения чувствовать, и такта, и образования. Классический вариант. Мужчина ей должен служить, но не слишком в этом утомляться.
«А я иной раз могу быть злючкой, — открываю для себя. — Сейчас, например: ни с того ни с сего взялась обижать Любашу».
Оставив тетушку млеть над розами, мы выходим из квартиры. Уверенной рукой Саша поддерживает меня. Увы, я не привыкла иметь опору. До сих пор всюду ломилась и проламывалась сама. Как в автобусе, набитом битком, — и локтями толкалась, и плечом, и бедром — да, и такое бывало. В душе я немного авантюристка — в хорошем, разумеется, смысле этого слова. Тот, кто в детстве познал нелюбовь, способен за себя постоять. И мне не раз приходилось... Поэтому трогательную заботу кавалера воспринимаю с некоторой иронией. Тайной, конечно. Однако мне невыразимо приятна эта забота. Забота его для меня упоительна!