Часовня "Кловер"
Шрифт:
Когда я начала опускаться на пол, он перестал целовать меня, но крепче сжал мою талию.
— Я держу тебя. — усмешка появилась на его губах.
Я воспользовалась моментом, чтобы устоять на ногах и выпрямиться, прежде чем отступить на фут. Кожа вокруг моего рта, несомненно, порозовела от соприкосновения с его бородой. Но, по крайней мере, теперь она соответствует моим раскрасневшимся щекам.
— Пять тридцать, — сказал он и вышел за дверь.
Дерьмо.
Ясно мыслить после поцелуя Ника было невозможно, но мне нужно было взять себя в руки. Прошлую ночь
Ты всегда владела моим сердцем, Эмми.
Мы созданы друг для друга.
Я думал о тебе каждый день в течение девяти лет.
И я подумала о том, что сказала моя мать. Что мое сердце уже простило его, и мне просто нужно было разобраться с головой.
Опускаясь в свое кресло, я уронила голову на руки.
— Что мне делать?
Я попыталась представить, какой могла бы быть наша жизнь. Счастливой. Ник и я живем нормальной жизнью. Но каждый раз, когда этот образ всплывал у меня в голове, за ним немедленно следовало видение того, как я просыпаюсь одна и получаю записку, в которой говорится, что он сожалеет.
Время шло, и мне нужно было принять кое-какие решения. Мой адвокат написал мне по электронной почте, пока я была в Италии, чтобы сказать, что он подготовит мои документы о разводе к концу месяца. Ник не собирался прекращать вмешиваться в мою жизнь, пока я не дам понять, что между нами все кончено.
Между нами все кончено?
В течение девяти лет я думала, что мы были вместе. Но теперь многое изменилось. Он был таким, каким я его помнила. Добрым. Любящим. Умным.
И упрямым. Каждый раз, когда я пыталась оттолкнуть его, он только сильнее давил в ответ. Но, честно говоря, я действительно не слишком сопротивлялась его ухаживаниям.
— Десять секунд назад ты позволила ему засунуть свой язык тебе в глотку без всякой борьбы, Эммелин, — пробормотал я в свои руки.
— Мисс Остин?
Я резко подняла голову. Мейсон Карпентер стоял перед моим столом.
— Мейсон. Прости. Я думала, вы все разошлись по домам. Ты в порядке? — спросила я, вставая, а затем опускаясь на колени у его ног.
С тех пор как я купила детскую обувь, Мейсон начал открываться мне. Он по-прежнему не разговаривал ни с кем из своих одноклассников, за исключением Роуэн, но теперь он разговаривал со мной, пока я стояла рядом с ним на коленях, и никто из других учеников не слушал.
— Я хотел спросить, могу ли я завтра пообедать с вами внутри, — прошептал он.
— Конечно, — сказала я. — Ты можешь сказать мне, почему ты не хочешь выходить на улицу с другими детьми?
— На улице очень холодно. Сегодня Роуэн дала мне свое дополнительное пальто, но другие дети смеялись надо мной, потому что оно было розовым.
Как я не заметила, что Роуэн принесла еще одно пальто для него? Или что на нем не было его, когда он пришел в школу? Я сделала мысленную заметку снова написать Ричу по электронной почте, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы начать копать глубже о домашней ситуации Мейсона.
— Знаешь? Это идеально. Я как раз собиралась спросить, не поможешь ли ты мне за ланчем.
Он кивнул и слегка улыбнулся мне.
— Может быть, мы можем проверить, не хочет ли и Роуэн нам помочь.
На этот раз я смогла добиться ямочки на его щечках.
?
— Куда мы направляемся?
— На пожарную станцию, — сказал Ник, ведя машину по шоссе.
Миновав две заправочные станции, Мэйн-стрит слилась с шоссе, которое вело из города. Кроме моих походов в продуктовый магазин, я не изучала предприятия в этом районе, поэтому смотрела в окно, рассматривая их все.
Мы почти добрались до больницы, когда Ник повернул налево и по боковой улочке направился к высокому узкому зданию из серых бетонных блоков. В его центре была большая белая гаражная дверь. Над ним выгибалась вывеска пожарной службы Прескотта.
Ник припарковался рядом со зданием и вылез, чтобы открыть мою дверь. Он схватил меня за руку и потянул за собой, отпирая дверь из тонированного стекла и заходя внутрь станции.
— Вау. — Мои глаза блуждали по большой бетонной комнате. — Внутри она намного больше, чем я могла предположить.
— Экскурсия закончилась не начавшись, так как ты можешь увидеть все с этого места. Но это пожарная машина, — сказал он, указывая на очевидное. Красный грузовик занимал половину длинного здания, если не считать некоторых инструментов, закрепленных на стенах.
— У дальней стены шкафчики для волонтеров, туда они складывают все свое снаряжение. Мой офис вон там, — сказал он, указывая на комнату, состоящую в основном из стеклянных панелей в дальнем углу. — За ней находится ванная комната. А вон там находится дежурная яма. — Он потянул меня к зоне отдыха слева от нас.
Пространство было заполнено двумя старыми диванами и тремя потрепанными глубокими креслами, все из которых были направлены на огромный телевизор. Под телевизором был шкаф, заполненный всеми мыслимыми игровыми приставками и стопкой боевиков.
— Что такое дежурная яма?
— Место, где могут тусоваться волонтеры. В это время года у нас нет добровольцев, которые оставались бы на станции. Тот, кто находится на дежурстве, просто должен убедиться, что он в городе и с ним можно связаться по пейджеру. Но во время сезона лесных пожаров мы заставляем их оставаться здесь. Я беру дневные смены, так как у большинства из них есть постоянная работа, но они приходят и замечают меня ночью.
— Им платят? Или они действительно добровольцы? — спросила я.
— Им платят. Этого недостаточно, чтобы зарабатывать на жизнь, но это делает их времяпрепровождение здесь стоящим того. И мы все испечем пирог, если здесь случится настоящий пожар.
— Интересно. Так что же мы здесь делаем? Ты на дежурстве или что-то в этом роде?
— Нет. Решил показать тебе станцию и приготовить ужин.
— Здесь? — за гостиной была кухня, но она была крошечной.
— Да. Как на счет спагетти? — спросил он.