Часовые вселенной

Всемирный Совет в полном составе напряженно ждал. Наконец дверь открылась и в зал кто-то вошел. Незнакомец уверенно направился к столу, за которым обычно заседали члены Совета.

Совет состоял из двенадцати человек. Это были седовласые, умудренные жизнью люди. Прожитые годы и огромный жизненный опыт наложили отпечаток на их лица. В полном молчании, с суровым выражением члены Совета наблюдали за вошедшим. И это ожидание, и пристальные взгляды, и шарканье ног по ковру, и почти нескрываемое беспокойство —

Подойдя вплотную к огромному, в форме подковы, столу, незнакомец остановился и спокойно, без тени смущения, стал рассматривать одного за другим всех членов Совета. Крайним слева сидел неряшливого вида старик, а замыкал эту цепочку толстый, обрюзгший человечек. От этого пристального изучения настроение у присутствующих испортилось еще больше. Некоторые в растерянности начали ерзать на своих местах, словно люди, потерявшие веру в самих себя. И каждый из этого собрания испытывал облегчение, когда инквизиторский взгляд незнакомца переходил на его соседа.

Наконец вошедший вновь посмотрел на сидевшего во главе стола человека, похожего на старого льва. Это был Освальдо Керати, президент Совета. Глаза незнакомца засверкали каким-то серебряным блеском, когда тихим и мягким голосом он сказал:

— Капитан Дэвид Рейвен прибыл по вашему приказанию!

Откинувшись на спинку стула, Керати вздохнул и сосредоточил свое внимание на огромной хрустальной люстре, свисавшей с потолка. Трудно было понять: то ли он собирается с мыслями, то ли таким образом избегает взглядов коллег, которые уставились на него в ожидании того, что он скажет. Помимо всего прочего, для них это был лучший способ не смотреть на Рейвена. Никто из них не испытывал никакого желания поближе с ним познакомиться, как, впрочем, и становиться объектом его наблюдений.

Нахмурив брови и не отводя взгляда от люстры, Керати нехотя выдавил:

— Мы находимся в состоянии войны!

Весь Совет продолжал молчать, ожидая развития событий. Напряжение ощущалось почти физически. Керати продолжил:

— Я попросил вас прибыть сюда потому, что у меня не было другого выхода. Спасибо за то, что вы откликнулись на мою просьбу.

— Да, сэр, — невпопад ответил Рейвен.

— Мы находимся в состоянии войны, — с некоторым раздражением повторил Керати. — Вас это не удивляет?

— Нет, сэр.

— А должно бы было удивить, — вмешался в разговор один из членов Совета, сбитый с толку невозмутимостью этого человека. — Мы находимся в состоянии войны уже восемнадцать месяцев, а только сейчас установили этот факт.

— Позвольте мне изложить суть дела, — прервал коллегу Керати, как бы давая понять, чтобы ему не мешали. На какое-то мгновение его глаза встретились с глазами Рейвена, и он спросил: — Вы действительно знали это или просто подозревали?

Внутренне улыбнувшись, Рейвен ответил:

— Для меня с самого начала было совершенно очевидно, что рано или поздно мы окажемся в подобном положении.

— С начала чего? — вмешался толстяк с правого края стола.

— С тех пор, как мы пересекли межпланетное пространство и начали осваивать другие миры. — И совершенно невозмутимо Рейвен добавил: — Война стала неотъемлемой частью вновь возникших обстоятельств.

— Вы хотите сказать, что мы в чем-то ошиблись?

— Никоим образом. Просто за прогресс приходится платить. Рано или поздно он предъявляет нам счет…

Такой ответ не удовлетворил членов Совета. Они оказались неспособны следовать его логике мышления, когда от предпосылок он сразу перешел к выводам.

Керати вновь заговорил:

— Сейчас нам нет дела до прошлого. Мы, ныне живущие, уже не можем на него повлиять. Поэтому в данный момент наша задача — решать проблемы настоящего и ближайшего будущего. — Погладив отдающий синевой подбородок, он продолжил: — Проблема номер один — это война. Венера и Марс атакуют нас, и официально мы не может противопоставить этому ничего, называя войной то, что официально не является войной.

— Какие-то разногласия? — спросил Рейвен.

— Действительно, началось с них. Но сейчас разногласия переросли в нечто большее. Оппоненты от слов перешли к делу. Без какого-либо формального объявления войны, публично заявляя о нерушимой дружбе и братстве, они постепенно переводят свою политику на военные рельсы. Хотя вряд ли этот термин точно передает суть происходящего. Они проводят в жизнь эту политику вот уже восемнадцать месяцев, а мы только сейчас осознали, что нас постоянно и жестко атакуют. Так дальше продолжаться не может.

— Все войны имеют особенность затягиваться, — прокомментировал Рейвен.

Присутствующие сочли это замечание основательным, доказательством чего явился шепот одобрения, прокатившийся по залу. Два члена Совета украдкой посмотрели прямо на Рейвена.

— Хуже всего то, — между тем с болью в голосе продолжил Керати, — что мы сами себя загнали в подобное положение и нет способа выбраться из него. По крайней мере официально. Каково, в таком случае, решение проблемы? — И не ожидая каких-либо предложений, сам же и ответил на свой вопрос: — Мы должны действовать неофициально!

— А мне уготована роль козла отпущения? — со злостью в голосе вмешался Рейвен.

— Увы, — подтвердил Керати.

На то время, пока Рейвен и члены Совета погрузились в свои собственные мысли, в зале воцарилась тишина. Совершенно очевидно, что для беспокойства были серьезные основания. Да, в прошлом было много войн, но это были земные войны.

Конфликт между мирами — это было нечто новое, неизвестное. Он создавал невиданные ранее проблемы, при решении которых нельзя было применить уроки прошлого. Более того, это был новый способ ведения войны с эффективным использованием новейшего оружия и техники, о которых и слышать не слышали. Все это, вместе взятое, создавало проблему, несравнимую с чем-либо в прошлом. И кроме констатации грустных и жестких фактов действительности, нечем было встречать угрозу.