Часовые Запада
Шрифт:
В другом коридоре Эрранд наткнулся на генерала Вэрена и Сади-евнуха. На Сади был пестрый найсанский плащ, а на генерале - серебристая толнедрийская мантия, отделанная на плечах широкими золотыми лентами.
– Так, значит, это правда?
– произнес Сади высоким, как у женщины, голосом, пожирая глазами генеральскую мантию.
– Что именно?
– спросил его Вэрен.
Генерал был грузного сложения человеком, с серебристо-седыми волосами и несколько удивленным выражением лица.
– До нас в Стисс-Торе дошли слухи, что Рэн Боурун вас усыновил.
– Да,
– Великие семьи империи разоряли Толнедру своей борьбой за трон. Рэну Боуруну пришлось предпринять шаги, чтобы их утихомирить.
– Но, значит, вы займете престол после его смерти, не так ли?
– Посмотрим, - уклончиво ответил Вэрен.
– Будем молиться за то, чтобы его величество прожил еще долгие годы.
– Разумеется, - промурлыкал Сади.
– Однако серебряная мантия кронпринца очень вам идет.
– Он потер свой бритый череп изящной рукой с длинными пальцами.
– Благодарю, - сказал Вэрен с легким поклоном.
– А как дела во дворце Салмиссры?
Сади саркастически рассмеялся.
– Как всегда. Одни плетут интриги против других, и каждый кусочек пищи, приготовленной у нас на кухне, щедро приправлен ядом.
– Я слышал, что у вас так принято, - ответил Вэрен.
– А как же вам живется в такой опасной обстановке?
– Неспокойно, - поморщившись, ответил Сади.
– Приходится по строгому распорядку принимать определенные дозы всех известных нам противоядий ко всем известным ядам. У некоторых ядов бывает иногда очень приятный аромат. А все противоядия отвратительны на вкус.
– Такова цена власти.
– Верно. А как отреагировали великие герцоги Толнедры, когда император назначил вас своим наследником?
Вэрен засмеялся.
– Их вопли, наверное, были слышны на арендийской границе.
– Когда наступит время, вам, вероятно, придется свернуть кое-кому шею.
– Возможно.
– Конечно, все ваши войска вам преданы.
– Да, мои войска - это мое утешение.
– Вы мне нравитесь, генерал Вэрен, - сказал бритоголовый найсанец.
– Уверен, что мы с вами когда-нибудь сможем прийти к взаимовыгодной договоренности.
– Я хотел бы всегда поддерживать хорошие отношения с соседями, Сади, - с апломбом произнес Вэрен.
В другом коридоре Эрранд обнаружил довольно любопытное сборище. Сендарийский король Фулрах, одетый в скромной темно-коричневой гамме, беседовал с арендийским королем Кородуллином и Дростой-Лек-Таном, надракийским монархом, на котором был богато усыпанный драгоценностями камзол и панталоны омерзительного желтого цвета.
– Кто-нибудь слышал о том, какое будет принято решение по поводу регентства?
– спросил худой, изможденный король Надрака. Глаза у Дросты были навыкате, и, казалось, они собираются выпрыгнуть с его изрытого оспой лица. Он беспокойно переминался с ноги на ногу.
– Я так понимаю, что молодого короля будет опекать королева Поренн, - предположил Фулрах.
– Они никогда не отдадут управление в руки женщине, - фыркнул Дроста.
– Я знаю алорийцев, все они смотрят на женщину как на недочеловека.
– Поренн не совсем такая, как другие женщины, - возразил сендарийский король.
– Она необычайно талантлива.
– Но как же сможет женщина охранять границы такого большого королевства, как Драсния?
– Ошибаетесь, ваше величество, - сказал надракийцу Кородуллин с непривычной для него прямотой.
– Все остальные алорийские короли ее, безусловно, поддержат, кроме того, на ее стороне Бельгарион Ривский. Ни один монарх, будучи в здравом уме, не станет противостоять желаниям Повелителя Запада.
– Рива отсюда далеко, - возразил Дроста, прищурив глаза.
– Не так уж далеко, Дроста, - ответил ему Фулрах.
– У Бельгариона очень длинные руки.
– Что новенького на Юге, ваше величество?
– обратился Кородуллин к королю Надрака.
Дроста издал непристойный звук.
– Каль Закет купается в крови мургов, - с отвращением в голосе произнес он.
– Он оттеснил Ургита к Западным горам и истребляет каждого мурга, который ему попадается под руку. Я все еще надеюсь, что кто-нибудь пустит в него стрелу, но ведь на мургов ни в чем нельзя положиться.
– Ты не думал о союзе с королем Гетелем?
– спросил Фулрах.
– С таллами? Ты шутишь, Фулрах. Я ни за что не сяду с таллами в одно седло, даже если мне придется в одиночку противостоять маллорейцам. Гетель так боится Закета, что даже при упоминании о нем сразу делает в штаны. После битвы при Тул-Марду Закет сказал моему таллскому кузену, что если Гетель хоть раз еще вызовет его неудовольствие, то будет распят на кресте. Если Каль Закет вознамерится выступить на север, то Гетель, наверное, спрячется в ближайшей навозной куче.
– Как мне говорили, к тебе Закет тоже не пылает большой любовью, - сказал Кородуллин.
Дроста рассмеялся пронзительным, слегка истеричным смехом.
– Он хочет поджарить меня на медленном огне, - ответил он, - и сделать из моей кожи пару сапог.
– Удивительно, как это вы, ангараканцы, до сих пор еще друг друга не истребили, - улыбнулся Фулрах.
– Торак приказал нам воздерживаться от этого, - пожал плечами Дроста.
– И он велел своим гролимам выпустить кишки всякому, кто ослушается. Торака мы, конечно, недолюбливали, но всегда ему подчинялись. Только идиот мог поступить иначе - как правило, мертвый идиот.
На следующий день с востока прибыл Бельгарат-волшебник, и тело короля Родара Драснийского было предано земле. Облаченная в глубокий траур маленькая светловолосая королева Поренн стояла во время церемонии рядом с юным королем Хевой. Позади короля и его матери стоял принц Хелдар, на его лице отражалась целая гамма чувств. Внимательно поглядев на него, Эрранд отчетливо увидел, что маленький шпион уже на протяжении многих лет был влюблен в крошечную жену своего дядюшки и что Поренн, хотя и была к нему сильно привязана, не отвечала ему взаимностью. Государственные похороны, как и все официальные церемонии, длятся долго. Во время этой бесконечной процедуры королева Поренн и ее маленький сын были очень бледны, но ни один из них ни разу ничем не выдал своего горя.