Часть первая. Тропы Тьмы
Шрифт:
Annotation
Первая часть романа «Честь и Право» — о военинструкторе, отбивающем от нападения бандитов поселение эвакуированных людей после ядерной катастрофы.
Харченко Александр Владимирович
Харченко Александр Владимирович
Часть первая. Тропы Тьмы
Честь
(роман)
Часть первая. Тропы Тьмы
Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, -- век мудрости, век безумия, дни веры, дни безверия, пора света, пора тьмы, весна надежд, стужа отчаяния, у нас было все впереди, у нас впереди ничего не было, мы то витали в небесах, то вдруг обрушивались в преисподнюю, -- словом, время это было очень похоже на нынешнее, и самые горластые его представители уже и тогда требовали, чтобы о нем -- будь то в хорошем или в дурном смысле -- говорили не иначе, как в превосходной степени.
Ч. Диккенс
1. Военинструктор.
Ещё мели над Сибирью поздние метели, но в распадках по солнечной стороне выползли уже навстречу солнцу тонкие стрелы трав -- предвестники буйного лета. Комья грязного снега таяли в перелесках безобразными лужами, выползали погреться на стволы берёзок энцефалитные клещи -- бич сибирской весны. В низких небесах, где свистели атомные ветры, появлялись первые стаи перелётных птиц, по заводям и бочажкам среди прошлогодней травы плавали длинные, похожие на пулемётные, ленты окунёвой икры. Оранжевое марево цветущих огоньков освещало временами лесную тень, и в самый тёплый апрельский час страшно разоралась вдруг в своей луже первая полусонная жаба.
По разбитому гусеницами просёлку ехал через степь верхом одинокий путник. Кобыла редкой игреневой масти чётко ступала широкими копытами по сухому, не поднимая без нужды грязных брызг. Седок её, чувствуя все опасности одиночного пути, часто озирался и время от времени тянул руку к оружию -- кавалерийскому автомату "Галил" со складным прикладом, висевшему через седло. Этот человек вряд ли был опытным наездником, но в седле держался уверенно и, судя по всему, умел постоять за себя. Сотню лет назад в нём признали бы сельского агронома, а ещё чуть раньше -- продкомиссара, но сейчас по облику его нельзя было сказать ничего определённого ни о его профессии, ни даже о точном возрасте.
Въезжая в туннель под железнодорожной веткой, всадник снял автомат с предохранителя, перекинул на плечо -- вперёд дулом. Едва туннель кончился, дорогу заступили трое: замызганные, в камуфляжной одежде с серыми меховыми воротниками, ружья наперевес.
– - Дозорный патруль... документы!
– - Извольте, -- ответил всадник,
– - А почему не по форме? Положено иметь повязки патрульных и значок территориального отряда.
Замызганные переглянулись.
– - Так у нас тут все свои, вроде бы. Кому повязку-то в глаза тыкать?
– - Я вам не "свой". Чесанул бы сейчас из автомата -- двое б точно полегли. Почём я знаю -- может, вы бандиты!
Старший из троих прочитал листы документов, вернул.
– - Были б мы бандиты -- лежал бы ты, мил человек, ничком в канаве. Мы ж тебя ещё за туннелем приметили! С первого выстрела завалили бы жаканом.
– - Не из ваших ружьишек, -- ответил всадник, -- туннель сам по себе метров пятьдесят, да и ветер боковой. Так что в будущем не советую даже пробовать. Ещё нарвётесь на профессионалов! Туннель -- местечко лакомое, не сегодня, так завтра кто-нибудь из лихих людей захочет тут сам на ваше место "дозором" встать!
– - А мы тут не задерживаемся, -- махнул рукой старший.
– - Мы из трудкоммуны для перемещённых лиц. Понимаешь, у нас девчонка сбежала. Переселенка. Без еды ушла, без документов, вообще безо всего. Вот ищем теперь.
– - Куда ж она собралась?
– - А чёрт её знает! Может, родных искать пошла. А может, в голову что стукнуло. Всякое же случается на свете!
– - Не пришибли бы её по дороге, -- задумчиво сказал верховой.
– - Не та беда, чтоб не пришибли, -- влез в разговор второй дозорный, -- а главное, чтобы к куркулям не ушла. У куркулей застрянет -- пиши пропало.
– - Они её быстро в оборот возьмут, -- прибавил третий.
– - Цыц, -- негромко, но убедительно сказал старший, возвращая всаднику документы.
– - Это у нас, товарищ военинструктор, главная головная боль. Живут тут куркули рядом, никак их вытурить не можем. Прямо "Поднятая целина" какая-то получается.
– - Вот, значит, как?
– - удивился всадник.
– - А что за куркули?
– - Богатейчики местные, -- пожал плечами тот, который завёл про куркулей весь разговор.
– - Капиталисты. У них тут вроде как элитный интернат, для детей разных шишек. Понабрали добра народного, гады! Да что говорить: задержитесь у нас, мигом всё сами увидите.
– - Вы сейчас, товарищ военинструктор, прямо к нам в трудкоммуну и поезжайте, -- сказал старший.
– - Нам сейчас без военной подготовки кадровых -- просто никак. Вот и про ружья наши вы верно сказали, а мы ведь и не знали раньше. Случись что, и впрямь со ста метров палить бы начали. А мы, тем часом, дальше побежим. Хоть кровь из носу, а девку до темноты найти надо!
– - Товарищ Олег, он живо кровь из носу покажет, это точно, -- поддакнул другой дозорный.
– - А может вам, ребята, помочь?
– - предложил всадник.
Трое переглянулись.
– - Ну нет, товарищ Керн, ты вперёд поезжай, -- сказал старший.
– - У нас это не в заводе. Кому что поручили -- тот и делает. Дисциплина!
– - Дисциплину надо уважать, -- согласился всадник, пряча документы в планшетку. Рука, которой он придерживал автомат, лишена была двух пальцев. Три оставшихся -- большой, указательный и средний, -- он приложил к кожаной, отороченной мехом фуражке, отдавая по старинному обычаю воинскую честь. Дал шенкелей игреневой кобыле -- лошадь пошла прежним ровным ходом, удаляясь от туннеля и от железнодорожной насыпи.