Часть третья
Шрифт:
При заключении договоров с китайскими компаниями, уже имеющими солидный опыт торговых сделок проклятого капитализма, внедренного чрезвычайно мудрым китайским политиком Ден сяо Пином, счет шел не на килограммы, а на тысячи тонн металлолома. Причем на металлолом шло уже и заводское оборудование: китайцы увозили целые цеха к себе на родину. А в России оставались только кирпичные коробки.
Жаль, что в Политбюро ЦК КПСС, начиная с Ленина, не было ни одного Ден сяо Пина, который направил бы экономическое развитие в нужном, правильном направлении. Тупоголовые вожди, именующие себя гениями, оказались недалекими, малообразованными евреями, кавказцами,
А за тонну металлолома китайцы платили неслыханную сумму -- пять долларов, (повысили цены), а этого металлолома на территории свободной России валялись сотни миллионов тонн. В этом деле был маленький штрих, на который русские чиновники даже не обратили внимание. В договоре указывалось, что пять долларов за тонну можно получить только, когда эта тонна пересчет русско-китайскую границу. Да это само собой понятно: не тащить же китайцам этот никому ненужный металлолом, на собственном горбу через всю страну.
Но, к великому сожалению, ни при одном главе государства не нашлось человека, который бы сел да посчитал, что тонна металлолома, преодолевшая расстояние от Москвы до Китая в семь --восемь тысяч километров обойдется нашей стороне в сто долларов за тонну. Итак, мы получали пять долларов за тонну, а сами теряли девяносто пять долларов. Обвинить в постыдном головотяпстве можно было бы Бориса Ельцина, но не он виноват в этом. Головотяпство тянулось еще с советских времен. К примеру, на далеком западе советской империи, укажем точный адрес: арматурный завод в Кобелецкой Поляне на Западе Украины производились задвижки для сибирских нефтяных скважин. Себестоимость одной задвижки выражалась в копейках, но когда их везли через всю страну, за десять тысяч километров, эта стоимость возрастала до тысячи и больше рублей за штуку.
Теперь же сотни вагонов с металлоломом двинулись в сторону Китая. Бизнес просто кипел. Если сказать о том, что бизнес цветет и пахнет, то он пах так, что первыми забеспокоились китайцы. Они боялись, что металлолом вскоре кончится, вывозить станет нечего и усилили атаку. Главный из тех, кто проживал в гостинице, Пын Дэн Хуан, а именно он вел расчеты с Тимуром за проживание, стал чаще подходить к нему с одним и тем же вопросом.
– - Моя знает, твоя не знает, моя хочет, твоя не хочет купить-продать металл, дохлый металл, понимаешь, дохлый -- ни президент, ни директор на завод не нужен.
– - Да ты говори медленней и с толком, -- сказал Тимур.
– - Я совершенно не понимаю, что тебе надо.
– - Моя знает, твоя не знает...дохлый металл, такой...балка, кувадла, ми купить, ви продать, -- лепетал Пын Дэн Хуан.
– - Ты хочешь купить кувалду? зачем она тебе нужна? я тебе могу так подарить, пойдем со мной на рынок, там они копейки стоят.
– - Много кувадла, очэн много, целый вагон, сотня вагон, не один вагон, а мульон вагон.
– - Позови свою переводчицу, я что-то тебя не пойму, -- сказал Тимур.
– - А, Хуа Муа Ли, -- сказал Дэн.
Пришла Ли и все объяснила.
– - Господин Дэн, -- сказала она, -- беспокоится, что скоро запасы металлолома закончатся и тогда нам надо будет вернуться в Китай. Нельзя ли вам, господин Тимур, купить завод в Москве, распилить станки и другое оборудование на металлолом и продать нам. Мы согласны увеличить закупочную цену до десяти долларов за тонну.
– - Это можно, --
– - Только вывозить будете сами. Я не стану платить за его доставку в Китай ни цента, так и скажи Дэну.
Ли перевела все, что сказал Тимур. Дэн побледнел, а потом залепетал:
– - Моя, твоя, хю--ха хоха, дзянь--бянь--мянь...
Дэн говорил еще очень долго, и Тимуру показалось, что он превратился в кота, потому в речи Дэна была какая-то кошачья речь. Наконец, Дэн повернулся к переводчице Ли и произнес: сяо!
– - Господин Дэн говорит, что ваше предложение будет доложено руководству в Китае и что солнечная страна Китай, над которой до сих пор реет красное знамя, знамя великого китайского кормчего Мао, чьи идеи о благосостоянии китайского народа, достигнутого любым путем, путем социализма или капитализма, живут и развиваются. И тогда, когда эти идеи достигнут металлолома, находящегося в России, дружественной нам страны, можно будет сесть за стол переговоров и подписать договор о дружбе и сотрудничестве между нашими компаниями и нашими народами с обязательным расчленением станков и превращением их в металлолом. Господин Дэн немедленно отправляет своего заместителя в Пекин к Пун -- Хуан -- Зун для доклада и для выработки единой линии в отношении закупки металлолома в России, если это не противоречит установкам великого кормчего, который развил и дальше продвинул собственное учение о путях развития китайского общества.
– Сьяо!
– воскликнул Дэн.
– - Достаточно, -- сказал Тимур, видя, что Ли могла бы говорить еще бесконечно долго.
– - Я все понял. Пусть господин Дэн посылает своего представителя в Китай к Мао, пусть он советуется с ним, а я тут прозондирую, сможем ли мы купить такой завод в Москве, сколько он будет стоить, и сможем ли мы что-то заработать в результате этой сделки. Если же мы ничего не заработаем, то и браться за эту аферу не будем.
Ли перевела, а Дэн обрадовался, обнял Тимура и трижды по русскому обычаю поцеловал его в губы. Тимур долго вытирал слюну платком, а когда китайцы ушли, плевался и крыл их матом.
– - Чукчи косоглазые, -- сказал он и стал набирать номер Натали.
Натали в это время принимала хвойную ванну, но телефонная трубка лежала рядом на сухой мочалке, поскольку хозяйка отмокала. Ей так нравилось собственное тело, что она невольно приходила к выводу о том, что ее роскошное тело достойно другого тела, молодого, состоящего из одних мышц, бугристого, как перепаханная почва и...бесконечно жадного, неутоленного и ненасытного. О, если бы можно соединить экономические возможности ее благодетеля Ефима Андреевича с каким-нибудь обладателем такого тела, то ее счастью не было бы границ. И почему все так устроено: ни в чем нигде нет гармонии? Если в одном везет человеку, то в другом сплошной провал. Сама природа, что ли так устроила, чтоб человек никогда не был до конца счастлив?
Натали сильно закусила нижнюю губу до боли и трижды ударила ножкой по зеленоватой поверхности воды, пахнущей хвоей. Уже раздался четвертый сигнал вызова в трубке. Натали лениво взяла трубку левой мокрой рукой, думая, что это интересуется ее настроением все тот же Ефим Андреевич, но оживленно и четко произнесла:
– - Я у телефона, мой пупсик.
– - Я вовсе не пупсик, я Тимур. Впрочем, я не возражал бы быть на месте этого пупсика, -- сказа Тимур твердым мужским голосом.
– - Ах ты, кот! ишь, чего захотел. Давай выкладывай, а то я ... лежу в ванной, отмокаю.