Часть третья
Шрифт:
Ужас и разочарование охватило все ее существо. Она быстро вырубила свет, повернулась на другой бок и тихо заплакала. О, если бы был этот Борис на месте этого мешка, он бы ее на руках носил, всю ночь целовал, гладил от пят до макушки, а эта кишка, набитая и утрамбованная камушками, находилась бы все время в ее пещере, до тех пор, пока она бы не потеряла сознание. Ибо так ей говорила Лина: потеряешь сознание от кайфа. Только с мужчиной можно испытать этот кайф.
Света накрыла голову подушкой, чтоб не слышать это противное сопение и погрузилась в состояние, близкое ко сну. Но это был слабый и тревожный сон. Уже
"Не умер ли он?
– - спросила она себя, но увидела его волосатую, плавно поднимающуюся и опускающуюся грудь.
– - Проснешься ли ты когда, муженек мой -- тугой кошелек мой?"
Владимир Павлович проснулся в двенадцать. Света притворилась, что спит. Он мягко опустил босые ноги на ковер и встал, направился в ванную, но скоро вернулся. Откинув одеяло и сняв ночную сорочку с полусонной жены, он приятно улыбнулся, затем провел ладонью по волшебному бугорку. Света открыла глаза.
– - Что вы делаете, хулиган?
– - спросила Света, приподнимая голову.
– - Если ты все еще стесняешься меня, закрой глаза или запрокинь голову и смотри в потолок: я хочу полюбоваться куколкой, которую я приобрел, -- произнес Владимир Павлович прокурорским голосом, будто произносил обвинительную речь. Света подчинилась этой команде. Она скрестила пальчики рук у себя на затылке, вытянула стройные длинные ноги, крепко зажав чернеющий треугольник, красовавшийся ниже пупка.
Пролежав с закрытыми глазами некоторое время не шевелясь, она почувствовала, как мужская ладонь движется от колена вверх, очевидно к тому самому волшебному треугольнику, из-за которого и разгорелся весь этот сыр бор. Но от этого прикосновения ей стало тепло, и это тепло разливалось по всему телу, а в тазу сладкой истомой замирала непонятная власть. Света открыла глаза, но все еще стесняясь, устремила их в потолок, чуть запрокинув голову, как страстная женщина в минуту наивысшего наслаждения любовью.
Володя однако не торопился к волшебному треугольнику, хорошо зная, что практически все мужчины совершают одну и ту же ошибку: они торопятся, будто опаздывают на поезд и тогда результат ни себе, ни людям.
То, что предстало его восторженным глазам, было выше чисто мужского желания немедленно овладеть волшебной пещерой, чтобы потом, чувствуя благородную усталость, как после сытного ужина, свалиться на мягкую подушку, оставив партнершу в невеселом настроении. Перед ним лежало красивое, молодое розовое тело с причудливыми изгибами плеч, роскошным бюстом и узкой талией. Ниже ключиц торчали два маленьких бугорка, что поднимались то вверх, то опускались вниз при глубоком, но несколько беспокойном дыхании. Впалый живот, казалось, прилип к позвоночнику и замер в ожидании. До чего могущественна природа, если она так смастерила женщину и наделила ее невидимой внутри заложенной силой, вечно манящей и непредсказуемой.
Он прикасался к этой красоте, но только руками и губами. Покрыв ее бугорки поцелуями, он поднялся с кровати и накрыл ее одеялом.
– - Спи.
– - Я не хочу спать, -- сказала Света, приподнимая голову.
– - Не уходите, я протестую.
– - Ты слишком холодна со мной и слишком неопытна. Это простительно: я у тебя первый. К тому же, у тебя, должно быть, все там болит.
– - Не болит,
– - Мне и больно и хорошо, но больше хорошо, чем больно, и...и ..вы не имеете права так со мной поступать.
– - Ты моя прелесть, -- произнес Владимир Павлович, поднимая ее на руки и кружась с ней по комнате.
– - Знайте, Володя, что у вас на руках ненасытная кошка в период половой охоты, какие там могут быть боли, там сплошной огонь. И я высосу из вас все соки, чтоб вам ни одна баба не будоражила кровь.
– - Я рад это слышать, только зови меня "ты", -- сказал муж, укладывая ее на брачное ложе.
Около шести вечера Анна Ивановна стала негромко стучать в дверь.
– - Дети, обедать и ужинать пора.
У Анны Ивановны были хорошие руки, они обладали не только навыками, но и мастерством в смысле приготовления блюд.
– - Ну, теперь зятек ты у нас не гость, а полноправный хозяин. Дай вам Бог счастья и красивых деток. Жаль только, что попал такой день, когда вы играли свадьбу.
– - А что такое?
– - спросил Владимир Павлович.
– - Как что? вчерась была страстная пятница, негоже было играть свадьбу. Неизвестно, как теперя сложится ваша жизнь.
– - А почему вы нас не предупредили, бабушка?
– - с тревогой в голосе спросила Света.
– - Почему, почему? да потому, что я и сама не знала. Соседка пришла, стыдила, а я за голову ухватилась, вот оно как.
– - Но, если мы не знали, какой же это грех?
– - удивилась Света.
– - Если ты поджигаешь дом, но не знаешь, кто в нем находится, есть ли там маленькие дети, разве с тебя сымут вину?
– - не сдавалась бабушка.
– - Ну, сказала...
– - Ничего, мы дадим на моление и посетим храм Божий, -- сказал зять, уплетая бутерброд с икрой.
Три дня молодожены провели в непрерывных любовных играх, как очевидно проводят все молодожены, но без свадебного путешествия, которое они по взаимному согласию перенесли на летние каникулы.
Владимир Павлович вернулся на работу. Уж слишком много там готовилось сладких пирогов для него, которые он собирал уже привычно, спокойно, без ажиотажа, намереваясь теперь подарить молодой жене новенький заграничный автомобиль.
А Светлана Кукушкина, теперь уже Дупленко, прокурорша ушла на занятия, штудировать свою излюбленную журналистику. Ее тут же обступили подруги Лина и Марина.
– - Ну, как первая брачная ночь, расскажи!
– - пристала Марина, как только увидела Свету.
– - Как обычно. Но мы оба были чертовски усталыми после свадьбы, так что кайфа там почти не было никакого. Потом уж все наладилось.
– - Ну, как он, у него размеры средние или выше средних?
– - Не измеряла.
– - Глупая. Ты должна все знать. А в рот брала?
– - Нет, что ты.
– - Эх, ты, давай я тебя обучу всему, -- предложила Марина.
– - Отстань от нее, -- сказала Лина.
– - Сама разберется.
– - У меня есть один альфонс: заплатишь немного денег, и он тебя всему обучит. Твой прокурор сойдет с ума от тебя, вот увидишь.
– - А разве так можно поступать? Ведь это не танцам обучаться, верно? Когда-нибудь, если возникнет в этом необходимость, я поступлю на эти курсы, -- рассмеялась Света.