Частное расследование
Шрифт:
В тишине мерно попискивал сигнал таймера, вспыхивающего красными глазами табло и отсчитывающего последние минуты. Доктор Мозель нервно прохаживался взад и вперед, заложив руки за спину и покусывая губы, пересохшие от напряжения и волнения. За главным пультом управления собралась почти вся его команда – двенадцать ученых и инженеров, отдавших годы самоотверженного труда ради этого дня. Все с напряжением ждали команды шефа у своих постов. Только он мог принять окончательное решение о начале или прекращении эксперимента, и это решение давалось Мозелю очень нелегко. Он, как никто другой, осознавал всю ответственность за ход экспериментов и их последствия. Он еще и еще раз спрашивал себя, вправе ли рисковать жизнями людей ради призрачного изобилия в будущем, которое должно настать в случае успеха, но совесть не давала однозначного ответа.
«Поздно отступать, – подумал Мозель. – Без риска – нет успеха. В науке, как на войне…». Он подошел к сидящему в кресле Грэйву, взглянул из-за его спины на монитор, на котором высвечивались надписи, оповещающие о готовности всех систем генератора, и тихо сказал ему:
– Виктор, начинаем…
– Хорошо, Артур, – также тихо ответил тот. Откашлявшись, Грэйв склонился к микрофону и четко произнес: – Всем внимание! Приступаем к активации…
По залу прокатилась волна возбужденных голосов, и вновь все замерли у пульта, предельно сосредоточенно выполняя предусмотренные манипуляции.
Прошло несколько минут.
– Генератор выведен на рабочий режим, – доложил Грэйв. – Можно приступать к прорыву барьера, – он обернулся к Мозелю, ожидая его команды. – Ты уверен, Артур?
– Да, – ответил тот твердо и положил руку на плечо помощника. – Начинай.
Грэйв коснулся рукой кнопки, чувствуя, как лоб покрывается холодной испариной, и, помедлив немного, нажал на нее. Мозель прильнул к квантовому мультипликатору, наведенному на сверкающий серебром куб генератора. Через мгновение он увидел, как над кубом, на высоте около километра, вспыхнула ослепительно яркая звезда, протянувшая к нему свой луч. Куб окутался плотным голубым сиянием, слегка мерцающим на фоне черного неба. Звезда становилась все ярче и ярче, Мозель увеличил поляризацию экрана, неотрывно следя за генератором и звездой.
– Есть положительная дельта! – воскликнул Грэйв, бросив взгляд на показания приборов. – Десять, двадцать, тридцать… – считывал он вслух бегущие по табло цифры и словно не верил в реальность происходящего, – сто двадцать, сто пятьдесят… – мелькание цифр ускорилось. Грэйв вспотел от напряжения, едва успевая произносить их, – пятьсот, семьсот, девятьсот…
– Хватит, Виктор! – скомандовал Мозель, отрываясь от экрана. – Стоп!
Грэйв очнулся от завораживающего бега цифр и нажал на большую красную кнопку. Звезда на экране погасла, исчезло и сияние вокруг генератора. С минуту все взоры были устремлены на табло, на котором застыло число «1100», а потом тишину взорвали радостные крики и аплодисменты.
– Это фантастика, Артур! – воскликнул Грэйв, вскочив с кресла, – Я не могу поверить, но это – факт! За минуту мы получили столько энергии, сколько израсходовали на все эксперименты. Это – победа! Ты – гений!!
Их окружили коллеги, обнимая доктора и пожимая ему руки со счастливыми улыбками на лицах. Радостное возбуждение достигло апогея, кто-то достал заранее припасенное для этого случая шампанское и принялся разливать его в пластиковые стаканы, передавая другим. Все подняли импровизированные бокалы, поздравляя Мозеля, и друг друга.
– Спасибо, друзья, – растроганно сказал Мозель, обращаясь к коллегам. – Это наш общий успех, наша общая победа. Один, без вас, я бы ничего не смог сделать. Теория осталась бы всего лишь теорией. Экзотичной, парадоксальной, о которой бы спорили в узких научных кругах… Прорыв в науке и технологии такого масштаба не делается одиночками, и вы все это прекрасно знаете. Я очень благодарен вам за то, что вы работали со мной, верили в успех, хотя для очень многих мои идеи казались бредом. Теперь мы доказали, что это не бред, а реальность. Скоро настанет новая эра в развитии человечества, и я горд за всех нас, что именно мы положили ей начало. За вас, друзья! – доктор Мозель выпил шампанское и украдкой вытер набежавшую слезу счастья.
– А говорят, что «перпетуум-мобиле» не существует, – лукаво сказал главный инженер проекта, беря Мозеля под руку. – А наш генератор? Разве не вечный двигатель? Дает энергии в тысячи раз больше, чем потребляет! Черт возьми, Артур, я, конечно, знаю все теоретические выкладки, но все же не могу отделаться от ощущения, что я – полный кретин! Поздравляю, Артур, и преклоняюсь перед вашим гением!
– Вы преувеличиваете, Серж. Конечно, сейчас моя гипотеза… нет, уже не гипотеза, а теория… трудна для восприятия большинства ученых-физиков, но настанет день, когда ее будут изучать в университетах обычные студенты. Правда, для этого нам всем еще предстоит немало потрудиться. Так что, Серж, не время расслабляться и почивать на лаврах.
Доктор Грэйв, стоящий неподалеку от них, подошел к Мозелю и вежливо, но настойчиво, увлек его в сторону.
– Артур, мне нужно поговорить с тобой о важном… – тихо сказал он.
Они отошли в дальний угол зала и сели в кресла.
– Я тебя слушаю, Виктор. О чем ты хотел поговорить?.. – спросил Мозель, внимательно посмотрев на Грэйва.
– Ты скоро уезжаешь, а я останусь здесь один на один с «Тритоном». Что мне делать, Артур? Как я смогу готовить эксперименты без полной информации и расчетов?
– Не беспокойся, я оставлю в своем сейфе все необходимое. Мы же договорились. Но кое-что я оставлю при себе. Хочу, чтобы ты меня правильно понял: это не недоверие к тебе, а меры необходимой безопасности. Я буду консультировать тебя с Земли, так что это никак не скажется на нашей работе.
– Да, конспирация… Мы стали не учеными, а… У меня нет слов, чтобы определить, кем стали мы, – в глазах Грэйва вспыхнул и погас злой огонек. – Ну, ладно, не будем об этом… Скажи, Артур, что ты собираешься делать дальше? Я не о работе.
– А о чем? – с недоумением спросил Мозель.
– Ты, как никто другой, понимаешь, что генератор открывает доступ к неисчерпаемому источнику энергии, а энергия в нашем мире это деньги, а деньги – власть. Было бы глупо не использовать это величайшее изобретение для самоутверждения. О, е смотри на меня так, Артур! Я – не змей-искуситель, – с иронией сказал Грэйв, увидев выражение лица Мозеля. – Я говорю о самом обыденном и естественном. Разве изобретатель не имеет право вкусить в полной мере плодов своего труда?