Часы любви
Шрифт:
– Сегодня я должен поговорить с Тревельяном, – настаивал не слушавший ее Гриффин. – Я должен рассказать ему, как кольцо попало ко мне. Пришла ему пора жениться. Девочка-то уже стала взрослой.
– В самом деле не знаю, примет ли тебя хозяин, – отвечала Фиона в рассеянности и с некоторой неловкостью. Схватив охапку грязного белья, она бросилась к двери.
– Я должен рассказать всю историю господину, и притом именно сегодня. Ты скажешь ему об этом! – произнес Гриффин.
Вздохнув, Фиона покачала головой.
– Посмотрим, может быть, я и сумею что-нибудь сделать для вас, мистер
Когда Тревельян, наконец, нашел время спуститься в кухню, старик сидел в черном виндзорском [50] кресле перед огнем, словно стараясь держаться подальше от окружавших его холодных каменных стен. Сонные глаза, ясное лицо… Старец, ждущий, когда его позовут домой.
– Сколько тебе исполнилось, Гриффин? Как мне кажется, ты разменял уже девятый десяток? – еще из дверей сказал Ниалл.
50
Полированное деревянное кресло без обивки с гнутой спинкой и прямыми подлокотниками.
Гриффин поглядел на него. Быть может, он и не разобрал слов, но голос услышал.
– Фиона сказала мне, что ты хочешь поговорить со мной. – На лице Тревельяна появилось покровительственное выражение.
– Горю желанием поговорить с вами, лорд Тревельян, – повторил Гриффин, явно не слыхавший даже слова.
По какой-то причине Тревельян был готов сделать одолжение старику. Граф опустился на соседнюю скамью и приготовился выслушать О'Руни.
– Милорд, у меня находится третья часть гиммаля, – подслеповатые глаза старца обратились к руке Тревельяна. Он прикоснулся к кольцу на мизинце своего господина. – Без него вам не жениться на этой девушке, а я боюсь, что скоро умру.
Мышцы на лице Тревельяна напряглись. Он понимал, что старик начнет городить всю эту чушь, а после недавнего собрания ему не хотелось даже упоминать о ней.
– Вы должны знать, где оно. Кольцо это, третья часть гиммаля, хранится для безопасности на кладбище. Возле него почиет ваша жена. Она стережет кольцо.
Тревельян кивнул. Ситуация была, как в дешевом готическом романе.
– Отец дал мне это кольцо, когда я был еще молодым человеком. Он рассказал мне про гейс и про то, что получил кольцо от своего отца.
– Итак, оно не попало к твоему старику от фейри, заманившей его в темный лес и умаслившей выпивкой? – сказав это, Ниалл прикусил язык.
– Выпивкой? Неплохая идея, – отозвался О'Руни, расслышавший только часть его слов.
Ниалл улыбнулся. Поднявшись, он поискал в буфете.
Пусть слуги клянутся до хрипоты в том, что не держат крепких напитков на кухне, он готов держать пари на весь свой замок, что это не так. Бутылка виски пряталась за несколькими горшками с сушеными яблоками. Налив старику, он поставил бутылку на стол так, чтобы О'Руни мог до нее дотянуться.
– Нет ничего лучше, чем как следует прополоскать горло, правда? – Гриффин улыбнулся совершенно беззубым ртом.
Тревельян кивнул. Он уже поднялся, чтобы уйти, но О'Руни остановил его.
– Я должен рассказать еще кое о чем. Возле Антримской дороги рассказывают об
Тревельян вновь опустился на скамейку, ощущая растущее нетерпение, но не желая быть грубым.
– Об отличном молодце, богатом и могущественном. Любая молодая девица в графстве охотно пошла бы за него…
Ниалл шевельнулся на скамье. Итак, – новая притча о его участи и судьбе; придется набраться терпения, чтобы не свернуть шею старому сукину сыну, который никак не может оставить эту тему.
– Только вместо этого молодец этот – этот виконт, знатный он был, – отыскал себе в Дублине девчонку, которая зацепила его глаз. Такая красавица, волосы как вороново крыло, а глаза – дух захватывает. Только этим глазам смеяться бы, а они…
Ощущение d'ej`a vu [51] вползало в душу Тревельяна. Внимание его постепенно целиком переключалось на О'Руни.
51
Ложная память (фр.).
– Он не сразу взял девчонку в постель, потому что она была такая печальная. Она последовала в Дублин за мужчиной, а он бросил ее. Мужчины обходились с ней жестоко. Она долго привыкала к виконту и не сразу стала доверять ему, только он ей поклялся, потому что полюбил ее. Невзирая на все, что было с ней прежде, именно на такой девушке он хотел жениться. Когда она смеялась, у него на душе птицы весенние пели, а плакала, так и он скорбел, словно банши [52] была у его дверей.
52
Дух, встреча с которым предвещает гибель.
Тревельян не шевелился. Тысяча вопросов уже витала в его голове, однако он молчал, чтобы старик не сбился.
– Он отослал девушку домой и обещал жениться. Только ему это не было суждено. Он боялся, что она понесла от него ребенка, боялся, что потеряет ее, потеряет ее или младенца. – Гриффин поглядел на графа, и Тревельян ощутил, как по спине его забегали мурашки. Повесть сия напоминала его собственную жизнь. Напоминала во многом, за исключением того, что неизбежная трагедия, к которой ныне подбирался Гриффин, в отличие от его судьбы, была отмечена печатью любви. – Он потерял ее, – прошептал Гриффин. – Возле Антримской дороги говорят, что молодой человек этот встретил свой конец прежде, чем успел съездить за невестой. Он умер, произнося ее имя, и пообещал, что будет ждать ее на том свете.
– Антрим. Значит, он был оттуда? – Тревельян попытался привлечь к себе внимание старика.
– Ага. Антрим. Я слыхал, что замок зовется Кинейт.
Тревельян кивнул. Он был готов уже обратиться с вопросами, но О'Руни заговорил снова.
– Мне следовало бы рассказать Гранье, но весть эта была стара. Она прошла через много уст. И я не знаю, сколько в ней правды.
– Отлично, старина, – Тревельян положил руку на худое стариковское плечо. Прикосновение было приятно Гриффину.
– Теперь это твоя повесть. Я не мог умереть вместе с ней.