Часы
Шрифт:
– И вы решили остаться здесь, потому что не вполне сочувствуете целям вашего мужа?
– Нет, дело не в том. Мое решение было вызвано сугубо личными мотивами. Я уверена, что ими руководствуются женщины во всем мире, если только они не фанатички. Да, я знаю, что женщина может быть очень фанатичной, но я не из таких. Мои взгляды никогда не выходили за пределы умеренно левых.
– Ваш муж был замешан в деле Ларкина?
– Не знаю. Может, и был. Он никогда мне об этом не рассказывал. – Внезапно миссис Рэмзи заговорила быстро и взволнованно: – Объяснимся начистоту, мистер Лэм,
– Понятно.
– Думаю, мне больше нечего вам сообщить. – Миссис Рэмзи поднялась.
– Наверное, это был трудный выбор, – мягко сказал я. – Мне вас очень жаль.
Почувствовав симпатию в моем голосе, женщина печально улыбнулась:
– Возможно, вы в самом деле меня жалеете… Я понимаю – на вашей работе волей-неволей приходится действовать людям на нервы, стараясь узнать, что они чувствуют или думают. Конечно, для меня это был тяжелый удар, но худшее уже позади… Теперь надо решить, что делать, куда идти, оставаться в этом городе или нет… Я хочу устроиться на работу. Мне приходилось работать секретарем. Может, я начну ходить на курсы повышения квалификации в машинописи и стенографии.
– Только не идите в бюро «Кэвендиш», – предупредил я.
– Почему?
– С девушками, которые там работают, происходят серьезные неприятности.
– Если вы думаете, что я что-то об этом знаю, то вы ошибаетесь.
Пожелав ей удачи, я откланялся. У миссис Рэмзи я не узнал ничего полезного, да я на это и не надеялся. Просто надо же когда-то свести концы с концами…
Выйдя за калитку, я едва не столкнулся с миссис Мак-Нотон. Она несла в руке хозяйственную сумку и, казалось, едва держалась на ногах.
– Позвольте вам помочь, – предложил я и взял у нее сумку. Она вцепилась в нее мертвой хваткой, но, вглядевшись в меня, разжала руку.
– А, вы тот самый молодой человек из полиции, – сказала миссис Мак-Нотон. – Я вас сразу не узнала.
Я тащил поклажу до ее дверей, а она, пошатываясь, тащилась за мной. Сумка была необычайно тяжелой. Интересно, чем она набита? Картошкой?
– Не звоните, – предупредила миссис Мак-Нотон. – Дверь не заперта.
Очевидно, на Уилбрэхем-Крезент вообще было не принято запирать двери.
– Ну, как идут ваши дела? – осведомилась миссис Мак-Нотон. – Кажется, он весьма неудачно женился.
Я не понял, о ком идет речь.
– Я имею в виду нашего таинственного незнакомца, – объяснила женщина. – Когда я ходила на дознание, то видела эту миссис Райвл. Выглядит как обыкновенная потаскушка. По-моему, смерть мужа ее не слишком огорчила.
– Миссис Райвл не видела его пятнадцать лет, – заметил я.
–
В это время из-за угла дома появился мистер Мак-Нотон с лопатой в руке:
– А, ты уже вернулась, дорогая. Дай-ка мне сумку.
– Отнесите ее на кухню, – поспешно попросила меня миссис Мак-Нотон, подтолкнув локтем. – Там корнфлекс, яйца и дыня, – сказала она, повернувшись к мужу и весело улыбаясь.
Когда я положил сумку на кухонный стол, в ней что-то звякнуло.
Корнфлекс, как же! Во мне мигом пробудились шпионские инстинкты. В сумке под желатином лежали три бутылки виски.
Теперь я понял, почему миссис Мак-Нотон была так весела и нетвердо держалась на ногах. Возможно, по этой причине ее муж и бросил кафедру.
Очевидно, сегодняшнее утро было предназначено для свиданий с обитателями Уилбрэхем-Крезент. Идя в сторону Олбени-роуд, я встретил мистера Блэнда. Он также пребывал в хорошем настроении и сразу меня узнал.
– Как поживаете? Как ваше преступление? Наконец-то установили личность убитого. Кажется, он скверно обошелся с женой? Между прочим, простите за нескромный вопрос, но вы не из местных?
Я уклончиво ответил, что приехал из Лондона.
– Значит, этим делом заинтересовался Скотленд-Ярд?
– Как вам сказать, – замялся я.
– Понимаю. Не хотите выносить сор из избы. Кстати, вы были на дознании?
Я объяснил, что ездил за границу.
– Я тоже, мой мальчик! – И мистер Блэнд шутливо подмигнул.
– В веселый Париж? – осведомился я, подмигивая в ответ.
– Увы, нет. Ездил на денек в Булонь. – Он подтолкнул меня локтем, как ранее миссис Мак-Нотон. – Поехал без жены – в компании очаровательной блондинки. Прекрасно провел время.
– Неплохое деловое путешествие, – заметил я, и мы оба рассмеялись, как подобает светским волокитам.
Мистер Блэнд направился к дому 61, а я зашагал в сторону Олбени-роуд.
Я был недоволен собой. Как говорил Пуаро, из соседей можно было вытянуть гораздо больше. То, что никто ничего не видел, выглядело просто неестественным. Может быть, Хардкасл задавал неверные вопросы. Но я не мог придумать лучшие. Свернув на Олбени-роуд, я составил в уме перечень вопросов, требующих немедленного разрешения. Выглядел он следующим образом:
1. Мистеру Карри (Каслтону) дали наркотик. Когда?
2. Мистер Карри (Каслтон) был убит. Где?
3. Мистера Карри (Каслтона) перенесли в дом 19. Как?
4. Кто-то должен был что-то видеть. Кто и что?
Я снова свернул налево. Теперь я оказался как раз в том месте Уилбрэхем-Крезент, где проходил девятого сентября. Может быть, зайти к мисс Пебмарш? Позвонить и сказать… а собственно, что сказать?
Заглянуть к мисс Уотерхаус? Но с ней мне также не о чем говорить.
Тогда к миссис Хемминг? В данном случае вопрос о теме разговора не имеет значения – все равно она не станет слушать собеседника, а будет без умолку трещать сама. Но вдруг в ее болтовне, какой бы бессмысленной она ни была, скользнет нечто важное?