Часы
Шрифт:
— Мне нужно сказать несколько слов мисс Вебб.
— А вы не можете подождать? Вы выбрали наименее подходящее время для разговора. Наименее подходящее. Мы как раз подошли к самому главному. Мисс Вебб освободится минут через пятнадцать… или тридцать. Э-э, примерно. Ах ты Боже мой! Неужели уже шесть?
— Искренне сожалею, профессор, — голос Хардкасла звучал очень твердо.
— Ну хорошо, хорошо. Вы, милочка, как я полагаю, нарушили за рулем какое-нибудь правило дорожного движения? Эти стражи дорог чересчур щепетильны.
— У нас дело чуть, посерьезней, чем-нарушение правил, сэр.
— Ну да, ну да. Да у вас ведь и машины еще нет, не так ли, милочка? — Он рассеянно взглянул на Шейлу. — Да-да, припоминаю, вы сюда добираетесь на автобусе. Что же тогда там у вас, инспектор?
— Я пришел сюда из-за девушки по имени Эдна Брент. — Он повернулся к Шейле. — Думаю, вы уже знаете.
Она смотрела на него во все глаза. Чудесные глаза. Васильковые. Где-то он уже видел такие.
— Эдну Брент? — Она вздернула брови. — Конечно, знаю. А что случилось?
— Вижу, вы еще не слышали последние новости. Где вы обедали, мисс Вебб?
Щеки ее порозовели.
— Я обедала вместе со своим знакомым в ресторанчике Хо Танга… если вас действительно интересует именно это.
— А потом вы пошли на работу?
— Вы имеете в виду в бюро? Да, я пошла туда, и мне сказали, что профессор Пурди вызвал меня на два тридцать и что уже пора ехать.
— Правильно, — кивнул профессор. — На два тридцать. И до сих пор мы работали. До сих пор. Боже мой! Я даже не предложил вам чаю! Простите, мисс Вебб, конечно, вам просто необходимо было передохнуть. Но вы сами должны были мне напомнить.
— Не беспокойтесь, профессор, не беспокойтесь, вес в порядке.
— Какое невнимание, — сказал профессор, — какое невнимание. Но прошу прощения, инспектор, я перебил вас.
— Итак, вы не знаете, что произошло с Эдной Брент?
— Произошло? — резко спросила Шейла, и голос ее зазвенел, как струна. — Произошло… с Эдной? Что вы хотите сказать? Она… она… попала под машину?
— Ах, это лихачество так опасно, — вставил профессор.
— С ней действительно кое-что произошло, — сказал Хардкасл. Он помолчал, а потом произнес, как можно жестче выговаривая слова:
— Сегодня в двенадцать тридцать ее нашли задушенной в телефонной будке.
— В телефонной будке? — Профессор наконец заинтересовался происходящим.
Шейла Вебб не сказала ни слова. Она не отводила взгляда от Хардкасла. Губы ее слегка приоткрылись, глаза расширились. «Либо она впервые об этом слышит, либо она чертовски хорошая актриса», — подумал инспектор.
— Боже мой, Боже мой, — сказал профессор. — Задушена в телефонной будке. По-моему, просто невероятно. На месте убийцы я выбрал бы какое-нибудь другое место. В самом деле. Ну и ну. Бедная девочка. Вот уж действительно не повезло.
— Эдну… убили? За что?!
— Мисс Вебб, известно ли вам, что позавчера Эдна пыталась встретиться с вами, для чего пришла в дом миссис Лоутон и дожидалась вас там какое-то время?
— Опять я виноват, — печально сказал профессор Пурди, — но я не знал, что все это так важно. Ведь, конечно, важно. У Эдны что-то случилось?
— Неизвестно, — сказал инспектор. — И, возможно, теперь так и останется неизвестным. Разве что вы поможете, мисс Вебб.
— Я? Но как?
— Вам не приходит в голову, зачем вы ей понадобились?
Она покачала головой.
— Ничего. Ничегошеньки.
— Когда вы пришли в контору, она не дала понять, хоть намеком, что ее беспокоит?
— Нет. Она… мы… я вчера туда не заходила. Я уехала по вызову клиента в Лендис-бей на весь день.
— А вам не показалось, что в последнее время ее что-то тревожит?
— Видите ли, Эдна всегда казалась или встревоженной, или растерянной. Она… как бы это сказать… она была очень робкой и очень неуверенной в себе. Я хочу сказать, она никогда не знала, правильно она поступает или нет. Как-то она пропустила целых две страницы в рукописи Арманда Левайна и страшно перепугалась, потому что сообразила, что наделала, когда уже отослала работу.
— Ясно. Совета, что потом делать, она спросила у вас?
— Да. Я сказала, что лучше всею быстренько отправить ему записку, потому что авторы никогда не начинают сию же минуту править машинопись. Сказала, что можно написать, объяснить, как все вышло, и попросить не сообщать мисс Мартиндейл. Но Эдна сказала, что ей это не нравится.
— Она каждый раз советовалась с вами?
— Да. Но само собой, мы не всегда сходились в том, как именно следует поступать. И тогда она снова терялась.
— Значит, в тех случаях, когда Эдна Брент не знала, как поступить, она обращалась к кому-нибудь за советом? И часто?
— Да. Часто.
— А вы не думаете, что на этот раз могло произойти кое-что посерьезнее?
— Нет. Что у нее могло быть серьезного? Действительно ли Шейла говорила искренне, или так только казалось?
— Я не знаю, что она хотела мне сказать, — быстро и очень тихо продолжала она. — Понятия не имею. Я не знаю, почему она пришла ко мне домой и хотела поговорить именно там.
— Ведь складывается впечатление — не правда ли, мисс Вебб, — что она не хотела затевать этот разговор на работе. Скажем, при всех. Возможно, она считала, что не стоит посвящать в это дело всех. Могло быть так?
— Очень непохоже. Уверяю вас, совсем непохоже на Эдну. — Дыхание Шейлы участилось.
— Значит, мисс Вебб, вы не можете нам помочь?
— Нет. Мне очень жаль. Мне очень жаль Эдну, но я ничего не знаю.
— Ничего, что имело бы хоть малейшее отношение к девятому сентября?