Чайка ? принцесса с гробом. Книга 11
Шрифт:
Она сочла позором то, что сильнее всех любила Альберика и в то же время хуже всех поняла его мысли.
— Простите… — даже ее голос едва пробился наружу.
— Не надо. Проклятый Император едва не превратил тебя в Чайку, так что ты имеешь полное право резко возмущаться. Тебе не за что извиняться, — отозвался Альберик.
Затем он перевел взгляд на Матеуса, и тот тоже уверенно кивнул, хоть и не изменился в лице.
— Однако на деле Проклятый Император сумел в одиночку одолеть девятерых «апостолов»... вернее, восьмерых, так как я покинул
— И мы куда слабее вас, командир, — добавил Николай с усмешкой.
Может, сам он скромничал почем зря, но Зита и Матеус действительно едва ли годились для непосредственных битв. Хоть они и маги, но каждый из них специализировался не на боевых заклинаниях. Их навыки могли помочь лишь перед началом битвы, на этапе подготовки к ней.
Леонардо и Виви — легковооруженные бойцы, уступающие по силе ударов и выносливости Альберику и Николаю. Другими словами, в прямом столкновении толку от них будет немного. В этом нет ничего удивительного — отряд Жилетта собирался в первую очередь для разведки и преследования, никто не рассчитывал, что им придется часто сталкиваться с врагом в лоб.
— К тому же «третий» показался мне каким-то странным.
Альберик упомянул того, кто уже принял должность короля-марионетки.
По всей видимости, он знакомый Тору Акюры…
— Я бы сказал, он довольно умелый… но если честно, я так и не разглядел глубину его силы. Этим он похож на Проклятого Императора.
— Вряд ли он, конечно, настолько же силен, но… — протянул с мрачным видом Николай, прокручивая в голове образ Артура Газа, обменивающегося ударами с девятью… восемью «апостолами» одновременно. — В любом случае, вы хотите сказать, что нашими силами победить будет тяжело?
— Мы не в том положении, чтобы застать их врасплох, и даже толком не можем оценить, на что способны противники. Если попытаемся пойти на плохо продуманную хитрость, можем сами себя в ловушку загнать, — ответил Альберик на слова Николая.
Можно сказать, выходов у них практически не осталось.
Именно поэтому Матеус правильно намекнул на то, что Альберику следует принять предложение Проклятого Императора, если он хочет спасти свой отряд.
Но…
— Касаемо «третьего»... — вдруг вмешалась Зита, подняв руку. — Точнее, того объекта, из которого он вышел. Мне показалось, я узнала по крайней мере некоторые из магических диаграмм, что покрывали его.
— Диаграмм?..
Альберик и Николай переглянулись.
— Может, это не моя специализация, но те диаграммы используются для активации биоалхимических заклинаний. Другими словами, «третий»...
— Возможно, прошел через магическое изменение структуры тела? — скривившись, закончил Леонардо.
Его, полукровку, изменили посредством магии, еще когда он находился в утробе матери, и он из-за этого не смог жить как обычный человек. Именно поэтому к магическому вмешательству в тела людей Леонардо испытывал особенное отвращение.
— Поэтому нужно учитывать, что превращение в марионетку Проклятого Императора может подразумевать и это. Если командир примет предложение, с ним могут поступить точно так же, — продолжила Зита встревоженным голосом.
Конечно, мнения о том, насколько растягивается понятие «человека», могут быть самыми разными… но скорее всего некто вроде Проклятого Императора — не стареющий, не слабеющий, способный при соблюдении определенных условий воскреснуть, — отстоял от человечности еще дальше, чем Лео.
Более того…
— Магическое изменение, говорите… — Альберик опустил взгляд на обрубок левой руки.
Когда он стал «апостолом», ему дали искусственную руку, которая двигалась ничуть не хуже настоящей. Она подключалась к его нервам и через них управляла сознанием рыцаря…
— В худшем случае вас могут превратить в нечто невообразимое.
В нечто, по сравнению с чем полукровки покажутся в разы ближе к обычным людям.
Может, ему оставят внешность, но внутри он станет чем-то совершенно иным.
И вообще — уж не обусловлено ли мышление императора Газа именно его бессмертием? Раз так, аналогичное изменение тела Альберика наверняка каким-то образом на него повлияет.
Человеку нестареющему, далекому от смерти, трудно трепетно относиться к жизни.
Люди проходят путь от крайне эмоциональных детей до более спокойных и рассудительных взрослых. Если же этот путь продолжить еще на сотни, тысячи лет, разве чувства не истлеют окончательно, разве не уступят место жестокому, бесчеловечному мышлению?
— Как бы там ни было, я не хочу, чтобы командир превращался в такое. Пусть даже ради того, чтобы защитить нас.
— Зита…
Альберик изумленно окинул взглядом девушку-механика.
А затем…
— Ты ведь согласна, Виви?
— Э?.. — Зита так неожиданно повернулась к Виви, что та оцепенела. — А, ну… конечно… и вообще, я хочу, чтобы господин Жилетт оставался сам… собой… вот… Если он спасет нас ценой своей жизни, я… пусть и выживу, но никогда себе этого не прощу…
Виви покраснела и опустила взгляд.
В очередной раз ее эмоции взяли верх над рассудком. Слова, которые она произнесла, основывались на том, что она пережила после того, как встретилась с Альбериком в обличье «апостола».
Любовь к кому-то распространяется не только на действия и умения человека, но и на его характер. Лишь в кошмарах Виви могла представить, что от личности ее возлюбленного может не остаться и следа.
— Но раз так… — нахмурившись, проговорил Альберик, несколько секунд посмотрев на замолкших девушек. — Выходит, нам все же придется выживать через битву.