Чайка ? принцесса с гробом. Книга 1
Шрифт:
Шло время...
Когда Хасумин приехала в Акюру вместе с остальными торговцами в следующий раз, ее животик стал заметно больше. И Хасумин, и ее муж говорили с Тору о столь желанном ими ребенке.
Но...
...
— Когда Хасумин приехала в деревню в следующий раз... она умерла.
— ...Умерла?!
Скорее всего, Чайка ждала, что рассказ Тору о своей первой любви будет намного длиннее. От этих неожиданных слов на лице Чайки застыл испуг.
— Их атаковали. Бандиты или что-то вроде такого.
Они
Погибли и родители Хасумин, и ее муж. Судя по оружию, бандиты были дезертирами из какой-то армии. Конечно же, торговцы сами имели вооружение и нанимали телохранителей, но противников было слишком много.
— Я до сих пор помню случившееся во всех подробностях.
Он постоянно видел это в своих снах.
Он видел это столько раз, что эти воспоминания стали неотделимы от него самого.
Он не смог бы забыть их, даже если бы захотел.
Эти воспоминания были клеймом на его душе.
— А-а... а-а-а-а-а...
Хасумин уже не могла произносить слов — лишь плакать.
Казалось странным и даже изумительным то, что она вообще была еще жива и не лишилась голоса. Конечно же, всем прекрасно известно, что иногда упорство и крепость некоторых людей далеко выходят за рамки мыслимого, но ведь и у них должен был быть предел. То, что Хасумин еще не погибла, можно было списать разве что на чудо. Из ее миниатюрного тела торчали копья. Одно даже пронзило ее насквозь со спины, и его кончик выглядывал из живота.
Возможно, она не могла умереть. Возможно, она просто не позволяла себе умереть, хоть и понимала, что смерть избавит ее от страданий.
— А-а-а-а... а... а...
В своих руках Хасумин держала крохотный сверток.
Трудно было поверить, что внутри него человек.
— А-а... а... а... а...
Но это был ее драгоценный малыш, укутанный в одеяло.
Это была маленькая жизнь, рожденная в муках и страданиях после девяти месяцев томительного ожидания.
Но... эта жизнь уже ушла в прошлое.
— А... а...
Может, Хасумин не замечала этого.
Может, замечала, но не хотела в это верить.
Младенец умер до своей матери.
В этом не было ничего странного. Новорожденные умирали из-за сущих пустяков. И, глядя на то, в каком состоянии находилась сама Хасумин, трудно представить, что с ее ребенком могло быть все в порядке.
— ...
Хасумин держала перед собой на руках мертвого ребенка, словно умоляя кого-нибудь спасти его, и шла вперед.
Она протянула уже остывшее тело младенца потерявшему дар речи и стоявшему столбом Тору, будто говоря ему «спаси хотя бы его».
Казалось, у нее уже не было сил произнести ни слова, но ее губы сдвинулись...
— Пож... алуйс...
И тут силы Хасумин иссякли.
Они должны были иссякнуть еще давно. Возможно, по какой-то случайности ей просто позволили прожить еще несколько мгновений — примерно как хвост сгоревшей кометы живет еще несколько мгновений после того, как та сгорит дотла.
Она оставила после себя лишь два трупа.
И даже эти останки скоро разложатся и исчезнут.
И это будет конец.
Все ее усилия. Все чудеса.
Все они бесследно исчезнут.
И... больше ничего не будет.
Все это — не более чем обычное дело, и подобное происходит в этом мире повсюду.
Рождение. Смерть. Рождение. Смерть.
Этот мир — лишь бессмысленное повторение этих действий.
От такой жизни в этом мире не остается ничего.
Просто жить в нем нет никакого смысла.
Поэтому...
Тору протяжно вздохнул... а затем продолжил:
— Нападение на торговцев, навещающих нашу деревню — все равно что выпад в нашу сторону. Пусть мы и не можем назвать их нашими односельчанами, они союзники нашей деревни. И нам нужно было подать пример другим таким же разбойникам, чтобы впредь это не повторялось.
Деревни диверсантов не принадлежали какому-либо государству.
Они продавали свои услуги любому желающему.
Именно поэтому они не могли оставить без внимания тех, кто вредил либо им самим, либо связанным с ними людям. Они должны были беспощадно уничтожать их. Помимо того, что так они обеспечивали безопасность Акюры, это позволяло им разрекламировать свои навыки.
— Вся наша деревня отправилась искать этих бандитов, что убили Хасумин, и мы разгромили их. Мы не оставили в живых никого, а трупы развесили вдоль дороги.
— Отомстить?
— Да, — Тору кивнул, но лицо его было угрюмым.
Они действительно отомстили. Хотя он и не знал, кто именно поднял руку на Хасумин и ее ребенка, этот человек, несомненно, был наказан. Сам Тору тоже принимал участие в истреблении бандитов, правда, лишь стоял на карауле.
— Но... ни Хасумин, ни ее ребенка этим не вернуть. Я уже ничего не могу поделать с тем, что жизнь Хасумин завершилась бессмысленно, что она так ничего после себя не оставила.
— ...
Чайка лишь продолжала удивленно моргать.
В словах Тору появился самоуничижительный оттенок.
— Поэтому я хотел изменить этот мир.
— ...Мир?
— Я хотел, чтобы после меня осталось что-то важное. Я хотел работать изо всех сил и добиться чего-то, что осталось бы в нем. Я хотел сгореть дотла, добиваясь этого. Вот, о какой жизни я мечтал.
Вместо того, чтобы мечтать о мире. Вместо того, чтобы жить без смысла, пряча клыки и когти...
Он хотел умереть после того, как оставит на теле этого мира заметный шрам.