Чайки садятся на воду
Шрифт:
В течение лета Тимофей редко покидал борт парохода. С приходом в Мурманск заступал каждый раз на береговую суточную вахту. Зато в порту Лиесме он был свободен от вахт и от всех штурманских обязанностей — там вахту несли другие штурманы, а Тимофей отдыхал, отсыпался и до одурения сидел в штурманской рубке, пытаясь разобраться в наблюдениях над течением и хотя бы приблизительно систематизировать их. Но чем больше накапливалось фактов, тем больше впадал в уныние
Временами хотелось выбросить за борт эту груду карточек с длинными колонками цифр и специфических терминов, выбросить и перестать чувствовать себя рабом этих карточек, намертво прикованным к ним толстой цепью.
Ох, как хотелось освободиться, наконец, от кошмара цифр, никак не желающих сходиться в стройную систему таблиц!
А тут и капитан начал вдруг проявлять повышенный интерес к работе Таволжанова.
— Дело к осени. Пойдут туманы. Таблицы очень пригодятся, — говорил он Тимофею.
Тимофей лишь беспомощно разводил руками и вновь думал, думал, думал…
Кравчук уговаривал:
— Брось ты это дело, Тимка. На кой черт они нам сдались? Не ломай голову понапрасну.
— Ты бы лучше подумал, может, что и подскажешь мне.
Кравчук посмеивался и отнекивался.
— Я тебе даю наблюдения. Тут я понимаю, что и как делать. А дальше — извини, для меня теория всегда была как темная ночь.
Помог Тимофею Долидзев. Сдав как-то ему вахту, Илья Иванович остался в штурманской рубке и спросил:
— Выходит что-нибудь?
Тимофей уныло покачал головой.
— Запутался я. Столько цифр и столько разных данных, что никак они не сходятся в таблицы.
Долидзев выслушал жалобы Тимофея и сказал:
— Попробуйте резко сократить количество сведений, свести отдельные показатели к общему.
— Как раз этого-то я и не могу добиться.
— Зачем вам каждый раз писать осадку носом и кормой, например? Сделайте отдельную таблицу, чтобы можно было легко узнавать площади надводного и подводного борта, и тогда…
— Понял! — вскричал Тимофей. — Вы гений, Илья Иванович! Боже мой, как просто — узнать площади и вычислить влияние сил течения и ветра… Это же сразу на треть сократит цифры. Спасибо, спасибо! — Тимофей тут же схватился за расчеты…
Через две недели он вручил капитану «предварительные», как он их называл, расчеты-таблицы сноса корабля в зависимости от силы ветра, осадки, скорости и курса судна и течения.
В очередном рейсе таблицы были проверены на практике; хотя и стояла ясная погода, капитан приказал идти строго по счислению, с учетом Тимофеевых таблиц и запретил определять место судна по береговым предметам.
— Представим, что мы идем в сплошном тумане и для определения своего места у нас есть только таблицы, — так сказал капитан, и весь переход морем он простоял на мостике, спускаясь вниз лишь на короткие промежутки времени.
Перед входом в бухту назначения капитан нанес на карту обсервованную точку. Она расходилась с расчетным счислением всего на полмили.
— Что ж, для восемнадцати часов счислимого плавания такой результат неплох, — сдержанно похвалил он. — Таблицы будут работать.
Еще три рейса проверялась надежность таблиц. И они «работали», как говорил капитан, вполне удовлетворительно.
— «Удовлетворительно», — недовольно хмыкнул Кравчук. — Это же отличный результат, а он «удовлетворительно»…
— Ладно, ладно, — успокаивал его Долидзев, — на море отличных отметок не ставят. Все-таки это стихия, а на нее полагаться полностью нельзя. И таблицы, конечно, хороши, но без оглядки их использовать тоже не следует. Контроль — великое дело, а на море особенно.
Тимофей в душе ликовал. Таблицы получились. И пусть со знаком «удовлетворительно», но они пригодились!
А спустя два месяца капитан принес на судно и вручил штурманам морской журнал, где была напечатана его статья. Она называлась «О важности изучения течений на регулярных линиях». В статье рассказывалось о разработанных Тимофеем таблицах.
— Ну, Тимка, ставь бутылку коньяку. Ты теперь прославился на весь советский торговый флот, — радостно хлопнул Кравчук по спине Тимофея. — Вот так и выходят в люди. Черт, завидую я тебе, по-хорошему завидую. Ты смотри, как батя поднял тебя. Цени, брат, и не зазнавайся!
Тимофей промолчал. В душе его боролись два чувства: с одной стороны, он был счастлив, с другой — обрушившаяся слава пугала: а вдруг таблицы окажутся непригодными? Вдруг их опровергнут или докажут, что они теперь, в эпоху радиолокации, ни к чему? А его самого могут посчитать выскочкой, неправильно поймут мотивы его работы. Истолкуют не так… И зачем капитан все ему приписал? Ведь не он один над ними работал, и если бы Долидзев не подсказал, то таблиц, может, и сейчас бы не было…
Такими сомнениями терзался Тимофей, когда капитан пригласил его к себе в каюту. Там уже сидел Долидзев.
— Ну, как находите статью? — спросил Шулепов.
Тимофей пожал плечами.
— В статье все правильно. Только зачем все надо было приписывать мне одному — вот этого я не понимаю. Мне же все помогали, и мы делали все сообща. А теперь, выходит, вроде я один…
— По-мо-га-ли, — раздельно произнес капитан, — помогать можно тому, кто везет воз, а коренником-то были вы, и вы его хорошо везли. А насчет того, что помогали, — в статье об этом так и сказано.