Чайки садятся на воду
Шрифт:
— А-а-а!..
Наверное, провиси Тимофей так еще пару секунд, он в конце концов не выдержал бы и разжал руки. Но судно взобралось на гребень волны и стало переваливать через ее вершину, кренясь на другой борт. Тимофей вновь приник к тумбе прожектора и оседлал ее. Теперь стало легче. Ветер, вырвавшись из-за волны, ударил прямо в лицо, ледяными ножами пронзил все тело и загудел, неся с собою тучи брызг. Еще раз судно легло тяжко на правый, а потом на левый борт, и качка стала килевой.
Тимофей понял: поворот закончен, легли на обратный курс и теперь судно пойдет по волнам. Ноги его прочно стояли на палубе. Он начал
По-прежнему взлетали ракеты, но за ревом ветра и грохотом волн выстрелов не было слышно.
Сколько прошло времени, Тимофей не знал. Ему казалось, прошла целая вечность, когда на мостик поднялся боцман.
— Шестова нашли! — прокричал он.
— Где? — рванулся к нему Тимофей.
— Под кормовой лебедкой. Волной его туда затащило, и он застрял под барабаном.
— Жив?
— Живой. Старпом сказал, отлежится.
— Ну, легче на душе стало, — Тимофей прерывисто вздохнул и вдруг почувствовал, как дрожат его ноги. Он выключил прожектор и медленно опустился на мокрые доски настила.
Боцман шагнул к нему.
— Вставай, Андреич, капитан велел тебе идти в рубку. Там все собрались.
Тимофей виновато смотрел на боцмана, но подняться не мог.
— Ну-ну, не раскисай, давай помогу. Ну, раз, ну-ну, еще… Вот так, пошли… Это бывает.
Боцман поднял Тимофея и помог спуститься в рубку.
В рулевой стояли капитан, помощники, старший механик, радист.
Капитан закрыл лобовое стекло рубки. Стало потише.
— Пройдемте в штурманскую, — кратко сказал он.
Тимофей подумал: «Судовой совет собрал батя. Значит, действительно положение наше аховое».
Но после страха, который он испытал там, наверху, у прожектора, сознание опасности, нависшей над судном, а следовательно и над ним, Тимофеем, не пугало. Он равнодушно, словно во сне, слушал слова капитана о полученной радиограмме с предупреждением о нарастании силы ветра в этом районе до ураганного; о том, что старому судну, к тому же пустому, как барабан, с ураганом совладать будет трудно; что против волн машина не выгребет, а идти лагом к волне нельзя: судно может опрокинуться. Дважды угол крена доходил до критического. Остается один выход — идти по волне, то есть прямым курсом на Новую Землю, до которой приблизительно семьсот миль. При ураганном ветре и большой площади парусности да плюс своя скорость — до берега донесет суток за трое. Непосредственной опасности пока нет, но, если ветер не стихнет, в конце пути может выбросить на скалы.
Потом забубнил старший механик. Уголь очень плохой, жаловался он, к тому же в бункера попала вода; уголь отсырел, плохо горит, кочегары не могут держать пар на марке, да и качает здорово; люди выматываются, не могут работать. И еще одна вещь вызывает озабоченность — так выразился стармех — килевая качка. При этой качке ходовой винт часто оголяется, выходит из воды, могут перегреться подшипники. Тогда заклинит вал и судно потеряет ход.
На жалобы стармеха капитан сухо ответил, что механики на то и поставлены, чтобы не допускать такого положения, а как — это уже дело стармеха решать. Если же механики прошляпят подшипники, судно потеряет ход, станет неуправляемым, ветер развернет его лагом, и волна в два счета опрокинет. Словом, в этих трудных условиях жизнь судна в руках машинной команды и надо хорошенько разъяснить это людям.
Радист робко предложил дать в пароходство радиограмму с просьбой о помощи. Это предложение капитан отверг.
— Моряки просят о помощи лишь в крайних случаях, — сказал он, — а у нас такой момент еще не наступил и, надеюсь, не наступит. Зачем же паниковать? В пароходство дадим объективную информацию о том, где мы, что с нами и куда вынуждены идти. С берегом связь держать непрерывно, радисту постоянно быть на рации. Вахты нести как обычно, подвахте быть на мостике, всегда готовой к действию. Штурманам с мостика не уходить, механикам находиться в машине. Вопросы есть? — закончил Шулепов. — Нет? Значит, решение принято, будем выполнять!
Тимофей очнулся. Какое решение? Идти по волнам? А впрочем, не все ли равно…
— Тимофей Андреевич, — вдруг услышал он голос капитана и с трудом открыл глаза. — Вам разрешаю два часа отдохнуть. Идите в каюту и постарайтесь уснуть; через два часа быть на мостике.
— Есть отдохнуть, — машинально ответил Тимофей.
Он добрался до каюты, сбросил с себя мокрую одежду прямо на пол и свалился на койку, заснув раньше, чем голова коснулась подушки.
Протяжно скрипели переборки, тяжко вибрировал корпус судна, и временами, когда винт выходил на волне из воды, все в каюте начинало подпрыгивать и звенеть. Но Тимофей ничего не слышал — он спал мертвым сном.
По городу прошел слух, что «Кильдин» разломился пополам на волне. С утра в приемную начальника пароходства Бурмистрова набилось полно людей. Встревоженные слухом сюда прибежали жены и дети, отцы и матери, друзья и знакомые тех, кто плавал на «Кильдине».
— Товарищи! — тщетно обращалась к ним пожилая женщина — секретарь начальника пароходства. — Идите домой, не нервничайте и не верьте слухам.
— Нет, — отвечали ей, — подождем начальника. Там наши мужья, наши дети…
— Начальник в обкоме. Он вернется не скоро.
— Тем более будем ждать. В обком по-пустому не ходят. Значит, с «Кильдином» плохо, значит, слухи верные.
А начальник пароходства сидел в это время в кабинете у первого секретаря обкома партии Василия Андреевича Кузнецова и докладывал об обстановке на море и о бедственном положении «Кильдина»:
— Последняя подробная радиограмма получена пять часов назад. Вот она: «В районе второго трюма трещина в палубе. Имею крен пятнадцать градусов левый борт, волнение моря девять баллов, ветер десять баллов. Иду по ветру малым ходом, сильная килевая качка. Есть опасность разлома судна районе трещины. Спасательные средства разбиты. Команда работает устранению повреждений. Широта… Долгота… Шулепов». Радиограмма поступила в четыре часа утра. Больше связи с кораблем не было.
— Что вы предприняли?
— В район бедствия направлен спасательный буксир «Вихрь», и из Архангельска по нашей просьбе вышел спасатель «Арктика».
— Сколько времени им потребуется на переход к месту бедствия «Кильдина»?
Начальник пароходства виновато посмотрел на Кузнецова и ответил:
— Не меньше полутора суток от Мурманска и сутки от Архангельска.
— Когда вышел буксир?
— В четыре тридцать.
Кузнецов подошел к столу, на котором была расстелена генеральная карта бассейна. Красным кругом был обведен район предполагаемого местонахождения «Кильдина». Место буксиров на девять часов утра было отмечено крестиками.