Чайки возвращаются к берегу. Книга 1 — Янтарное море
Шрифт:
Все эти сведения помогли Силайсу, когда его вызвали пред высокое лицо начальства.
— Ну-с, чем вы можете помочь исполнению нашего плана широкого проникновения, Силайс? — грубовато спросил Маккибин.
Этот угрюмый шотландец никогда не отличался мягкостью в разговорах со своими подчиненными.
Он сидел, угрюмый, серый, не только от седины, но и от той мрачной бледности, какая возникает, когда человек думает о своем будущем со страхом. Ничто не напоминало в нем того веселого, респектабельного джентльмена-спортсмена с красным лицом, с живым взглядом, каким Маккибин бывал в дни удач по службе или после поездок на рыбную ловлю. Сейчас он выглядел больным стариком, и нельзя было подумать, что рядом, в соседнем кабинетике, сидит его возлюбленная, с которой он переживает «медовый месяц». Так, почечный больной, с мешками под глазами, раздумывающий о бренности жизни и о дороговизне лечения у знаменитых врачей. Но Силайс понимал, с кем он имеет дело: этот тигр будет опасен до самой смерти.
Силайс, делая вид, что не замечает болезненно-мрачного вида шефа, докладывал о состоянии школы, которую только что инспектировал. Из всех учеников школы он особенно горячо рекомендовал троих: Вилкса, Лауву и Эгле.
В противоположность начальству он держался живчиком, этаким бодрячком-удачником, которому удивительно везет в жизни. Он давно уже понял, что начальство не любит похоронных физиономий. Силайс делал вид, что не замечает мрачной меланхолии Маккибина и даже, наоборот, имеет возможность осчастливить и самого начальника.
— С этими людьми, шеф, вы могли бы утереть нос чекистам! — вдруг сказал он.
Маккибин подозрительно поднял глаза.
— С ними можно прорезать такую дыру в «железном занавесе», что через нее пройдет грузовая машина с автоматами, пулеметами, рациями и взводом десантников. Ребята горят желанием посмотреть, что делается на той стороне…
Маккибин молчал, глядя все так же упорно и хмуро.
Силайс понял, что вся его карьера висит на волоске. Начальник, вероятно, соображает: что Силайсу известно и от кого. Поэтому он заговорил еще веселее и бесшабашнее:
— Вы поручите этим парням связаться с «лесными братьями» в любом месте Прибалтики, и они откроют ворота для любого транспорта. А там уж нетрудно будет добраться хоть до Москвы, хоть до Владивостока… Что вы скажете, шеф?
Он выглядел так победительно, словно и не замечал иронической гримасы Маккибина, не видел мрачной подозрительности в его глазах… И, стремясь закрепить захваченные во внезапной атаке позиции, шутливо заявил:
— Если намекнуть об этой комбинации премьеру, он засыплет нас ассигнованиями. Вот когда я куплю себе машину!
И, понимая, что зерну надо дать прорасти, и что во время прорастания опасен всякий заморозок, вдруг вспомнил:
— О, мне еще надо навестить Зариньша! Разрешите идти?
— Идите! — сухо сказал Маккибин и с чрезвычайно занятым видом склонился над столом, на котором не лежало ни одной бумаги, но Силайс мог поклясться, что искры живого интереса внезапно промелькнули в его глазах.
6
Всякая мысль, подкинутая вовремя, может показаться твоей собственной. Так, во всяком случае, отнесся к предложению Силайса полковник Маккибин.
Но с такой же легкостью принял ее к сердцу и полковник Янг, начальник Маккибина, а затем и начальник полковника Янга — Дик Уайт — шеф английской секретной службы, и она, эта идейка, катилась и катилась из кабинета в кабинет, обрастая все новыми подробностями, предположениями, надеждами, и вот она уже получила секретный шифр — ее теперь называли «Восток», — о ней уже докладывали премьер-министру, на нее выписывали дополнительные бюджетные средства, и пришло такое, наконец, время, когда даже те, кто ее породил, не могли уже ее убить — она сама была способна убить своих творцов.
Первым это странное перерождение случайно высказанной мысли в зловещую директиву испытал на себе Силайс. При очередном разговоре с ним полковник Маккибин сухо сказал, что готовится операция «Восток» и что Силайс должен выбрать среди воспитанников инспектируемых им школ несколько человек для участия в операции.
И так как Маккибин не сказал ни слова о том, кто подбросил эту идею, Силайс понял: теперь не время заикаться об авторстве! А поразмыслив, пришел к выводу, что, пожалуй, лучше вообще помалкивать. Кто знает, выйдет ли еще что-либо путное из всей этой «операции»? Чекисты — это Силайс знал по опыту — умеют разрушать самые обдуманные операции. Тогда каждому захочется свалить с себя ответственность, и может прийти такой момент, когда все взгляды и указующие персты упрутся в тебя.
И Силайс, оставив привычный тон похвальбы, принялся за самую черную работу.
В шпионских школах людей натаскивали, как собак, то есть приучали действовать инстинктивно. Возникала опасность — спрячься, притворись камнем, деревом, травой. Гонятся — стреляй, авось отобьешься. Силайс видел, как стрелял Вилкс. Вилкс умел стрелять через плечо, не оборачиваясь, по отражению в зеркале. Эгле даже и в школе спал с заряженным пистолетом, а при стрельбе никогда не отводил руку от бедра, чтобы невозможно было выбить пистолет. На убийство-то их натаскали, только успеют ли они выстрелить хоть один раз?
Силайс чувствовал, что операция разрастается, как снежный ком. Уже начались совместные совещания с работниками морского штаба. В здании разведки замелькали люди в адмиральской форме. Появились и сухопутные вояки и тоже в генеральских чинах. На одном из совещаний, куда вызвали и Силайса, и Жакявичуса, и Ребане, как специалистов по Прибалтике, побывал даже личный секретарь премьер-министра: он, видимо, должен был посвятить премьера во все тонкости предполагаемой операции.
На этом совещании речь шла уже о том, что пора обложить Советы, как медведя в берлоге, со всех сторон. Военные базы, созданные чуть не на всех границах Советского Союза, требовали детального уточнения «целей первого удара». Военные ссылались на дороговизну нового оружия. Стрельба по площадям, говорили они, для Советского Союза не опаснее укуса блохи. Попробуйте отыскать на такой территории самые уязвимые места! — иронизировали они. Нужна тщательнейшая разведка, требовали они. Мы должны точно знать, где находятся танкодромы, авиазаводы, ракетные базы и склады атомных бомб противника, настаивали они. И получалось, что во всех бедах виноваты разведчики, которые до сих пор не выложили перед ними карту артиллерийских и авиационных целей.
Свои иронические мысли Силайс держал при себе. Он скромно сказал, что надеется открыть дорогу разведчикам, — только и всего. А уж остальное будет зависеть от оперативности тех, кому доверят «изучение» противника.
Он предполагал, что вся операция — если, конечно, она удастся! — продлится полгода. Его посланцы за это время изучат обстановку, свяжутся с отрядами «лесных братьев», подыщут открытые места на побережье, устроят тайные аэродромы в лесах, и следующей весной «дорога на Восток» будет подготовлена. А уж затем дело Маккибина и Янга «регулировать движение» по этой дороге.