Чайки возвращаются к берегу. Книга 2
Шрифт:
«Если мы его переживем!» — поправлял про себя Лидумс, но ему, викингу, лесному жителю, полагалось быть мужественным и страстным. И он терпел.
Они ворвались в город около одиннадцати часов вечера. Нора подъехала к своему дому — у нее был свой дом, похожий на дом, в котором жил теперь Лидумс, унаследованный ею от отца, — двухэтажный, со множеством внутренних лестниц и переходов, устроенный так же, как и дом Лидумса: спальни и рабочие комнаты размещались наверху, а внизу находились большой холл, столовая, гостиная и комнаты для прислуги. Лидумс и Джон выпили еще по коктейлю, пока Нора переодевалась где-то наверху, но вот она
Сейчас эта женщина совсем не походила на ту, какой выглядела на службе, когда приходила в строгом костюме или закрытом платье. Сейчас это была просто женщина, и Лидумс усмехнулся, представив, как когда-то она явилась перед Маккибином в таком вот наряде и как тот был ошарашен…
Но на Джона ее прелести как будто не действовали, а может, он просто все время помнил о стоящем за ее спиной начальнике отдела «Норд», во всяком случае, он кричал только о том, что она их задерживает, в лучших дансингах не будет мест, в какой-то кабак, который он упоминал несколько раз, они не попадут, на что Нора с очаровательным спокойствием ответила:
— Программа разработана заранее, места заказаны!
Отказаться от очередного коктейля Лидумс не смог и очень пожалел, что не запасся какими-нибудь таблетками против алкоголя.
В полночь они были в самой благополучной части города. Но и тут встречались жители ночи, которые подрабатывали на причудах богатых посетителей злачных мест. Кто-то бросился распахнуть дверцу автомобиля Норы, едва она припарковалась, какие-то девушки мерзли в летних плащиках — к ночи стало холоднее, — ожидая того, небом посланного, кто пригласит поужинать или очаруется их прелестями, хотя на хмельной взгляд Лидумса все они были похожи на ангелов. Тут же стояли продавцы цветов. Лидумс купил прелестные розы и вручил их Норе. Та встретила этот дар несколько удивленным взглядом, и Лидумс похвалил себя: ведь он все еще на испытании! — вот о чем говорил этот взгляд!
Их действительно ждали: по-видимому, Нора бывала здесь не раз со своими поклонниками. Швейцар, принимая их пальто, должно быть, нажал невидимую сигнальную кнопку, так как на пороге вырос представительный господин, который, церемонно поклонившись Норе, пригласил гостей следовать в зал, а затем к ним были приставлены сразу два лакея, уже не покидавшие их стола.
Лидумс пригласил Нору танцевать.
Так и не справившись с опьянением, Большой Джон снова прильнул к бокалу с ледяным коктейлем. Лидумс, отходя с Норой от стола, озорно шепнул лакею:
— Этот господин должен пить как можно больше! Наградные в том случае, если он к концу ужина не сможет отличить бутылку от женщины!
Лакей понимающе осклабился, а Нора, усмехнувшись, похлопала Лидумса по руке:
— Я вижу, до ухода в лес вы не теряли времени даром!
— Даром? — сознательно не понял ее Лидумс. — Я оставил в ресторанах до того дня сорокового года большую часть отцовского наследства. Нет, меня до сих пор не любили даром…
Все время они танцевали. Должно быть, Норе импонировало, что на ее партнера, как, впрочем, и на нее, заглядывались многие. И это спасло Лидумса: Нора перестала заботиться о питье.
Но к четырем часам ночи, когда уже прошли стриптизы, певицы, певцы и на сцене упражнялись бездарные комики, она, проглотив какую-то таблетку, воскликнула:
— Боже, я совсем трезвая! Какая же это ночь пиршеств, если женщина не теряет туфли с ног, а мужчина — свой дом?
Джон еле раскрывал уста и то для того лишь, чтобы приложиться к рюмке. Официант постарался заслужить чаевые.
Но и Лидумсу приходилось плохо. Жара, несмотря на хваленое кондиционирование, бесконечное кружение на маленькой площадке для танцев, утомляющая музыка, обнаженные женщины, — всего этого хватило бы и для завзятого гуляки.
Сначала Нора пожелала отвезти домой Джона. Сквозь пьяную муть утреннего похмелья у Лидумса все-таки порой просыпалось любопытство: что же будет дальше? Настоящей английской леди неприлично идти в чужой дом. Может быть, она привезет его на одну из конспиративных квартир?
Все оказалось проще. Отделавшись от спутника, Нора погнала машину в пригород. И через десять — пятнадцать минут остановила ее возле своего дома.
Бешеная гонка немного освежила Лидумса. Выбравшись из машины, он запротестовал: неудобно, кто-нибудь может заметить!
Нора весело воскликнула, что еще вчера отпустила прислугу. Лидумс усмехнулся и спросил: «А что скажет Маккибин?» Но спутница суховато сказала, что дом принадлежит ее отцу, а в Англии ни служебные, ни личные отношения не касаются родительского дома.
Проснувшись около полудня, он принял ванну, побрился, позавтракал и позвонил Норе. Она капризно спросила: «Почему так поздно?» — но, должно быть, кто-то мешал ей, так как сразу перешла на деловой тон. Мистер Маккибин просит Казимира прибыть для срочной консультации. Мистеру Казимиру лучше воспользоваться городским транспортом: это будет быстрее, так как утренний час пик еще не кончился…
На ставшем уже привычным конспиративном языке отдела «Норд» это обозначало, что совещание носит совершенно секретный характер и мистеру Казимиру следовало прибыть по возможности незаметно.
12
В приемной у Маккибина сидели Силайс и оба Джона, Большой и Малый. Большой, как видно, чувствовал себя плохо после бурной ночи. Подсев к маленькому столику с сифоном, он медленно цедил содовую воду. Так как сифон был почти пуст, можно было догадаться, что пьет он не первый стакан. Он вяло улыбнулся Лидумсу и показал на затылок: болит голова. Нора мило улыбнулась, но тотчас же прошла к шефу. Силайс и Малый Джон встретили нового «советника» вполне дружелюбно.
Пока ничто не вызывало мысли об опасности. Но где-то в груди у Лидумса посасывало. Он-то понимал, что в этом по-английски строгом, официальном здании всегда горит огонь под котлом, в котором кипит весьма ядовитое варево. И кто знает, кому придется хлебнуть его…
Нора вышла с той же милой улыбкой, сказала: «Шеф просит всех зайти!» — и снова уселась за столом — этакий милый секретарь строгого учреждения. Остальные поднялись и прошли в служебный кабинет Маккибина.
Некоторое время Маккибин молча курил, потом вдруг спросил: