Чайки возвращаются к берегу. Книга 2
Шрифт:
— Она уже делает это! — клятвенно заверил своего отъезжающего друга Малый Джон.
В Гамбурге было много и других разведчиков. Один из крупных специалистов радиодела англичанин Боот пригласил Лидумса в радиоцентр и показал помещение, откуда он во время очередной операции ведет связь с катером Хельмута Клозе.
— И поверьте, у меня никогда не было ни срывов, ни потери радиосвязи!
— Тогда это место поистине является историческим! — заявил Лидумс — Если вы позволите мае воспользоваться вашим фотоаппаратом, то я сфотографирую вас. После освобождения Латвии я помещу вашу фотографию в учебнике истории!
После того как Боот был снят на «историческом» чердаке с «исторической» рацией, он сообщил, что на этот раз будет сопровождать Лидумса и его катер «Люрсен-С» на другом таком же быстроходном судне, чтобы в случае обнаружения катера Клозе советскими пограничниками прикрыть его отступление. Второй катер управляется англичанами, но все они тоже носят немецкую форму…
— Нам нет смысла ссориться с русскими! Пусть этим занимаются немцы! — пояснил он.
Боот с удовольствием рассказывал, как во время второй мировой войны принимал участие в вылавливании немецких шпионов, работая на радиопеленгационной станции «Ди-Фи».
— А теперь сотрудничаете с ними! — поддразнил его Лидумс.
— Ничего не поделаешь! — вздохнул Боот. — Я преподавал радиодело в десяти или одиннадцати школах на территории Англии и ФРГ. Среди «учеников» были и немцы. И я совсем не уверен, что они пришли в наши школы для того, чтобы работать на нас. Очень может быть, что их перекупали потом ами.
Боот рассказывал, что работал в нескольких посольствах Великобритании. И там его работа тоже сводилась к передаче шпионских сведений на родину или в какой-нибудь обусловленный пункт.
Поездки по ночным ресторанам прекратились. Большой Джон с нетерпением ожидал известий.
От нечего делать посетили Гамбургский оперный театр. Иногда вечерами играли в карты. Картежная игра чуть не вызвала ссору между Ребане и Лидумсом. Лидумс выиграл у Ребане крупную сумму. Ребане продолжал играть в долг. Лидумс намекнул, что в долг играть неприлично. Ребане возмутился, сходил за деньгами. Швырнув проигрыш на стол, он заявил, что играть больше не будет.
С Лидумсом он не разговаривал целые сутки. А на следующий вечер тихонько попросил денег для поездки в город. Когда Лидумс дал ему, не считая, несколько крупных купюр, отношения наладились.
Но вот приехал наконец чрезвычайно важный гость, вице-адмирал английского флота. Сначала он побеседовал с англичанами — офицерами разведки, затем пригласил Лидумса.
Это был человек выше среднего роста, лет пятидесяти, с веснушчатым лицом. Он говорил по-русски и по-немецки, но и на том, и на другом языке с акцентом.
Он сказал Лидумсу, что понимает, как нервничают участники группы, но они должны знать, что английское адмиралтейство отвечает за успех операции. Разложив карты Балтики, он показал направление господствующих в это время года ветров и сослался на то, что хорошо знает советский Балтийский флот. Во время войны и вскоре после ее окончания он бывал в России, знает балтийские порты и предпочитает не рисковать, так как советские пограничники достаточно тренированы, — необходима осторожность при высадке десанта.
Прощаясь, вице-адмирал сказал, что едет в Киль, откуда будет лично следить за отправкой десанта.
На следующий день приехал еще более высокий гость, адмирал английского королевского флота, который отвечал за всю операцию. Сначала он пригласил к себе Малого Джона и Лидумса, после короткого знакомства с ними вызвал по телефону Ребане и Силайса и, побеседовав с ними, пригласил к себе всех участников группы.
Адмирал был невысокого роста, совершенно седой, лет шестидесяти пяти. На мундире у него было множество орденских ленточек. Чувствовалось, что это нервный человек, вероятно, много переживший. Разговаривал он резко, бурно, при разговоре у него вздрагивал подбородок.
Он сказал, что лично подготовил и подписал приказ о десанте, что уже побывал в Киле и что катер после ремонта находится в отличном состоянии.
Малый Джон шепнул Лидумсу, чтобы тот поблагодарил адмирала от имени участников группы на родном языке. Силайс поощрительно улыбнулся и предупредил адмирала, что руководитель группы желает сказать спич. Лидумс медленно заговорил:
— Господин адмирал, разрешите мне от имени всех участников предстоящего десанта поблагодарить вас за вашу любезность и внимание. Ваша забота прибавляет нам силы и позволит еще лучше работать на Родине, чтобы оправдать не словами, а делами то высокое доверие, которое оказано нам группой Будриса, Сердечное спасибо за все!
Силайс по фразам перевел речь Лидумса. Малый Джон разлил по бокалам шампанское.
На следующий день адмирал прислал из Киля письмо, в котором заявлял Лидумсу, что его радует бодрый дух участников десанта, и выражал надежду, что англичане и латыши еще встретятся как братья по оружию…
В тот день в пятнадцать ноль-ноль Большому Джону сообщили, что группа должна выехать из Гамбурга в девятнадцать тридцать и что погода на Балтике благоприятна для десанта.
Засуетились все. Малый Джон выдавал каждому личные вещи, коды, карты, деньги, до этого хранившиеся у него в комнате под замком. Личное оружие и яд в ампулах шпионы должны были получить на корабле.
Когда все вещи были упакованы, Силайс произвел осмотр всех документов и личных вещей участников десанта. «Это мы делаем для вашей же безопасности!» — заявил он. Ему помогал Малый Джон.
Осмотр был чрезвычайно тщательным: все лишнее немедленно изымалось. Изъят был и тренировочный американский костюм Биля, к полному удовольствию его друга Альвираса. Но, подойдя к вещам Лидумса, Малый Джон сказал, что тут осмотр не нужен: хозяин этих вещей сам знает, что можно, а чего нельзя везти в Латвию.
В час отъезда Лидумс получил свой паспорт, который проделал длинный путь по канцеляриям тайной английской службы.
Попрощавшись со всеми провожающими, с Ребане и Жакявичусом, с Джонни и Кэролой, с Большим Джоном, участники десанта в сопровождении Малого Джона тронулись в путь в сторону Киля. По пути машина несколько раз останавливалась: англичанин, ведший ее, объяснил, что они не могут приехать ни на минуту раньше или позже. В Киле простояли пятнадцать минут в каком-то тихом переулке.