Чебурашка
Шрифт:
— Мужик, а ты чего это мою девочку схватил и домой не пускаешь? — удивительно спокойным голосом произнес Соколовский, поражая меня своей выдержкой. Он бежал. Весь расхристанный, без шапки, на лбу жилка бешено бьется. — Ее мама волнуется. Ночь уже. А девочке завтра в школу.
Мне показалось, что Матвей намеренно делает акцент на слове «девочка». Намекает Сереге, что любые насильственные действия с несовершеннолетними не прощаются ни в одном мире, а особенно в криминальном?
Серега после слов Соколовского словно в себя пришёл. На меня внимательнее
— Малолетка… Я это… Девочку не обижал… Заговорился просто… Скажи же, мелкая?! Не обижал ведь!
Я невольно взглянула на свои руки, стиснутые татуированными кулачищами, а Серега, поймав мой взгляд, снова выругался и мгновенно отпустил.
— Кокос, ручку свою давай, домой пора. Баиньки.
Вообще то, что истерический кризис у Сереги миновал, было ясно давно. Но любые мои попытки отправить его домой или отпустить домой меня, не имели никакого действия. При всем при этом внутри меня дрожала тревога, что если я открою ключом дверь, мужик ломанется следом за мной в квартиру. Этот вариант развития событий казался более угрожающим, нежели посиделки на лестнице.
А вот Матвея Серега послушал. Сразу вспомнил, что курить хочет. И что дома кореша ждут, да водка стынет. Несколько раз повторил, что он меня не обижал, что вообще хороших девочек очень уважает и пальцем никогда не тронет. Засобирался и умотал.
Квартира встретила нас темнотой и пустотой, выводя эмоции на новый уровень. Теперь мне до ужаса было страшно за маму.
Где она?
— Людмила Владимировна до тебя не дозвонилась, поэтому мне набрала. Кокос, я чуть не умер от страха! Как так? Я тебя теперь всегда буду до самых дверей провожать.
И сильные родные руки сгребли меня в охапку.
— Матвей, а где Мама? — пискнула я, силясь сделать вдох, чувствуя, как трещат мои кости.
— Позвони ей, она волнуется.
Соколовский набрал со своего мобильного мою маму и передал трубку.
Оказывается, она уехала ещё днём. Бабка Катя сломала ногу, ей потребовалась срочная помощь. Ну к кому же еще могла обратиться Катеря, если все остальные родственники ее откровенно ненавидят. Мама отправила мне сообщение, но из-за шума в спортзале сигнал я не услышала. А потом моя дешёвенькая Моторола и вовсе села. С ней всегда такое происходило на морозе.
Я поделилась событиями своего вечера, после чего моя бедная родительница попросила Соколовского остаться у нас на ночь, ибо существовала реальная угроза того, что Серега после очередной алкогольной порции может сюда вернуться.
Серега не вернулся. Зато эта ночь перевернула всю мою дальнейшую жизнь. Но я совру, если скажу, что не была в эту ночь счастлива.
Глава 22
Зоя Данилина
Сегодняшний день воистину разделит мою жизнь на «до» и «после». Пусть и звучит это слишком пафосно, учитывая столь юный возраст, но это действительно так.
Сегодня.
Все случится
Соколовский всем объявит, что мы вместе. Мы — пара.
Чемпион и заучка.
Сокол и Чебурашка.
Смешно.
Всем будет смешно.
В основном, конечно, смеяться будут надо мной. Но нам плевать.
Мне плевать.
Мы готовы.
Я готова.
А Матвей вообще ничего и никого не боится.
Мы действительно ждали этого дня, чтобы перестать скрывать свою дружбу, свои отношения. Теперь время точно пришло. Вчера Матвей выиграл свой важный бой. Сегодня объявили мои результаты на математической олимпиаде.
Два человека.
Два победителя.
И мы вместе. Кто бы и что бы по этому поводу ни думал.
Больше нет причин скрываться от одноклассников и других ребят в школе. Теперь мы сможем противостоять любым нападкам или смешкам в мою сторону и в сторону Матвея, не боясь из-за этого упустить главные цели. Потому что мы их достигли.
Я получила возможность бесплатно учиться в одном из лучших вузов, а Матвею со дня на день придет ответ из Федерации бокса и, я уверена, что ему уготовано место в Москве. Недаром сам Виктор Борисович! записал в свой блокнот имя Соколовского.
Теперь-то у нас с Матвеем достаточно свободного времени, чтобы противостоять глупым нападкам богатеньких подростков, считающих себя элитой. Хотя, как ни прискорбно, они и есть элита. Дети депутатов, магнатов, и прочих «владельцев заводов, газет, пароходов». Что ни одноклассник — то мистер-твистер.
И я. Обычная Зоя Данилина, попавшая в престижное учебное заведение лишь по воле самой директрисы для поддержания рейтинга, и обучающаяся вместе с мажорами лишь потому, что моя мама — сама учительница в этой гимназии.
Естественно каждый первый считает меня едва ли не мусором.
Но только не Матвей.
А на остальных плевать.
Через пять минут автобус доставит меня до гимназии, где сегодня проходит традиционный Зимний бал. Под светлым объемным пуховиком с помощью молитвы и исключительно вертикального положения в автобусе на мне не мнется сейчас обалденное красное платье, которое идеально попадает в тон камням на сережках-гвоздиках. Их, правда не видно из-за прически, ибо выставлять сейчас и без того заметные мои уши — лишь давать лишний повод для насмешек.
Мои волосы, кстати, уложены идеальными локонами, на которые я потратила добрую половину дня и полфлакона дорогущего лака для волос. Потому-то двадцать пятого декабря я и вышла на улицу без шапки. И даже мороз в минус пятнадцать градусов не заставил рискнуть прической. Полтора часа улетело на макияж, несмотря на то, что он состоял лишь из туши для ресниц и полупрозрачного малинового блеска для губ.
Едва ли не все силы высосали эти адские сборы, однако результат оказался настолько удовлетворительным, что, не узнавая саму себя, я еще около сорока минут просто крутилась перед зеркалом, пока не спохватилась, что следующие пятнадцать минут самолюбования грозят непростительным опозданием.