Чеченская марионетка, или Продажные твари
Шрифт:
– Много она не наработает, – возражал бородатый, – смотри, она тощая, слабая.
– Почему – слабая? Тощие сильными бывают, – не унимался кривоногий. – Тощая! Я же ее не в жены беру!
Все, кто находился в сарае, загоготали. Даже бородатый скривил губы в усмешке.
– Хорошо, бери, только на пару дней моим джигитам оставишь, пока она свежая, – сказал он, махнув рукой.
– Да, вам оставишь! А потом она и работать не сможет, подохнет сразу.
– А ты думаешь, мы тебе ее прямо сейчас и отдадим? – Бородатый хитро прищурился. – Тебе надо, и джигитам тоже надо.
– Мне надо работника, а вам...
– Ладно, не переживай. Все равно она бы у тебя больше
Кривоногий подошел к Маше и гаркнул по-русски:
– Встань!
Маша продолжала сидеть, низко опустив голову.
– Встань, я сказал! – Он выбил из-под нее табуретку, но она не упала, успела вскочить на ноги.
Кривоногий деловито оглядел ее, пощупал мышцы предплечья:
– Открой рот!
Маша окаменела. Она не могла шевельнуться. Не долго думая, кривоногий ткнул ее кулаком в солнечное сплетение. Наверное, удар получился несильным, но для Маши он был первым в жизни. Она поперхнулась, непроизвольно приоткрыла рот. Кривоногий тут же грязным пальцем оттянул ей щеку, посмотрел коренные зубы.
– Молодая, здоровая, – заключил он, – если вы над ней сильно стараться не станете, сможет месяца два проработать. А то отдал бы ты мне ее сразу, Ахмед?
– Что торгуешься? – повысил голос бородатый. – Берешь бесплатно, скажи спасибо. А не хочешь – пристрелим.
– Все бы тебе стрелять, – проворчал кривоногий, – зачем пропадать добру?
«Они меня продают, а этот кривоногий покупает, – думала Маша, – он покупает меня как рабочую силу: мускулы щупает, в зубы заглядывает. Наверное, ему даже бесплатно меня предлагают, а он думает: брать или нет? Родители начнут меня искать только через десять дней. Куда именно я уехала, знают всего два человека, Саня и его мама. Даже если родители приедут сюда, каким-то чудом найдут хозяйку, у которой я снимала комнату, на этом след оборвется. Милиция объявит официальный розыск. „Помогите найти человека!“ – такой листочек с моей фотографией и описанием примет повесят у районных отделений в Москве и здесь, в городе. Ну и что? Сколько сейчас людей пропадает? Конечно, есть и частные детективы, но у родителей вряд ли хватит на это денег, даже если они влезут в долги. Надо как-то выкарабкиваться самой. Ничего, я справлюсь. Я найду возможность убежать от этого кривоногого».
Происходящее все еще казалось нереальным, напоминало что-то из детской литературы, из «Хижины дяди Тома». В подсознании срабатывала защитная реакция: если сильно задуматься, можно запросто свихнуться. Но чтобы выжить и выбраться отсюда, надо оставаться в здравом рассудке. Ощущение, что все это не с ней, не наяву, пока не проходило.
– Учтите, меня будут искать! – Она немного удивилась: собственный голос показался ей чужим.
Впервые за все это время бородатый, которого звали Ахмед, взглянул на нее в упор долгим тяжелым взглядом. От этого взгляда Машу передернуло, будто ей плеснули в лицо ледяной воды. Она опомнилась и поняла, что сейчас произойдет. Никакой здравый рассудок не поможет. Ничего не поможет.
«Надо сделать так, чтобы они сразу, сейчас же застрелили меня», – успела подумать она.
Бородатый, продолжая глядеть на нее в упор, встал, обошел стол и сказал, приблизившись к ней вплотную:
– Искать будут, говоришь? Никто никогда тебя не найдет! – Он резко дернул ворот майки, разорвал ее сверху донизу.
Маша не успела даже закричать, ей сразу зажали рот, поймали руки и быстро связали их за головой. Бородатый уже опрокидывал ее на пол, раздирал молнию на джинсах, одновременно кто-то приклеивал кусок скотча ко рту, а кто-то крепко держал за ноги.
«Лучше бы я попала под поезд. Господи, сделай так, чтобы я умерла прямо сейчас, сию минуту. Господи!..»
Маша не слышала, как завизжали тормоза у сарая, не видела, как распахнулась дверь.
Вадим Николаевич успел моментальным движением сорвать с плеча одного из боевиков автомат. Боевик стоял у двери, он зазевался, наблюдая забавную сцену и с нетерпением ожидая своей очереди.
Щелкнув затвором, доктор наставил дуло на пыхтящего, расстегивающего собственную ширинку Ахмеда и закричал:
– Отпусти ее! Быстро!
Ахмед удивленно оглянулся, узнал его и сказал вполне мирно:
– Уйди, доктор, не лезь. Не твое это дело.
Нависла напряженная, гулкая тишина. И вдруг в этой тишине за спиной Вадима Николаевича негромко щелкнул затвор автомата. Ахмед заметил, как кривоногий Рафик вздернул свой ствол.
Рафик был недавно в отряде. Дом его находился здесь, в горах, в крошечном селе у самых вершин. Именно туда он и собирался везти эту случайную русскую девку, доставшуюся ему задаром. Он уже решил, что поселит ее в погребе, ноги закует длинной нетяжелой цепью. Соседи, Хасан и Саид, заковывали своих русских рабов. У Саида было даже два раба, старый и молодой. Молодого пришлось убить, он бросился на хозяина с камнем. Если эту девку тоже придется убить, то по крайней мере не так жалко. Она ему даром досталась. А Саид за своего молодого раба дорого отдал, даже не говорит сколько, но все знают – дорого.
Рафик готов был выстрелить в этого седого незнакомого русского, который посмел остановить самого Ахмеда, посмел навести на него автомат. Но без приказа не решался. А Ахмед почему-то медлил, возился со своей ширинкой. Хоть бы глазом моргнул, что ли?
Молния у Ахмеда заела, ни туда ни сюда. Возбуждение еще не прошло, он тяжело дышал. Он видел, как кривоногий Рафик замер в ожидании приказа. Рафик единственный из семи боевиков, находившихся в сарае, не знал, кто такой этот доктор. На секунду мелькнула мысль: а не воспользоваться ли этим незнанием? Ведь и приказа никакого не надо, только глазом моргни – и прошьет доктора насквозь очередь из Рафикова ствола. По-хорошему полагалось бы так и сделать и продолжить с девкой все как задумали. Но ведь Аслан не станет слушать, кто именно стрелял и почему. Он скажет, что Ахмед убил доктора из-за девки. Это может стоить головы. Доктор еще долечивает Аслана после ранения. Два полевых командира лежат сейчас в госпитале. Один фельдшер не справится. Пока найдешь нового хирурга, пока его привезешь, проверишь... Столько хлопот из-за какой-то девки! Да и сможет ли новый хирург делать свое дело так, как этот? Ведь и самому Ахмеду он недавно так ловко вытащил осколки из бедра. Ахмед уже не хромает даже. А кто-то сделал бы кое-как, хромал бы Ахмед потом всю оставшуюся жизнь. Нет, тут нечего думать. Пока этот доктор лечит Ахмеджанова, стрелять в него нельзя.
– Ну куда ты лезешь, доктор? – медленно произнес Ахмед, справившись наконец с ширинкой. Возбуждение прошло, он стал дышать спокойно. – Зачем весь этот базар? Влетел, заорал, стволом в меня тычешь. Остынь. И ты, Рафик, опусти свой ствол, – повернулся он к кривоногому. – Хочет доктор девочку, пусть берет. Зачем ссориться из-за такой ерунды?
Вадим Николаевич уже поднимал Машу с пола, осторожно отклеивал скотч с ее рта. Автомат мешал, но он не выпускал его, просто зажал под мышкой. Узел веревки на Машиных запястьях никак не поддавался. Наконец доктор развязал его зубами.