Чеченская марионетка, или Продажные твари
Шрифт:
Правда, весь блеск ее наблюдательности проявлялся исключительно в устной речи, при личном общении. Тамару Ефимовну следовало хорошенько разговорить, раззадорить вопросами. Письменные ее донесения были добросовестны, но скупы, сухи и редко содержали что-нибудь интересное.
Арсюша очень удивился, не обнаружив Тамару Ефимовну на ее обычном месте:
– Куда-то пропала «ореховая бабушка»!
– Ну мало ли, может, к ней внуки приехали или чувствует себя плохо – все-таки пожилой человек, – пожала плечами Елизавета Максимовна.
Глеб Евгеньевич промолчал. Он знал, что «ореховая бабушка», слава Богу, здорова
Ставить серьезную «наружку» к квартире и даче Иванова было рискованно – «смежники» моментально бы напряглись, да и чеченцы тоже не слепые. Кроме того, Константинов понимал – никаких прямых контактов в оставшиеся до выборов дни у Иванова не будет. «Ореховой бабушке» было поручено отследить и вычислить чужих наружников, главным образом чеченских. Уж они-то должны стеречь офис своей марионетки.
В том, что Матвей Перцелай прав и именно Иванов является искомой марионеткой, полковник почти не сомневался. Помимо Мотиной информации и его «метода исключения», на эту версию работало еще и собственное чутье Константинова, подкрепленное подробностями личной жизни и финансовых дел Вячеслава Иванова.
Взять кандидата можно было в любой момент, и доказать его продажность не составило бы труда. Но арест Иванова мог спугнуть куда более серьезную птицу – Ахмеджанова. Поэтому полковник не спешил. Он не надеялся проследить бандита через марионетку – Ахмеджанов не дурак, через Иванова он не станет светиться. Но вот наблюдать за своей «покупкой» должен весьма пристально – не только через служащих офиса, но и через наружников. И при таком раскладе «ореховая бабушка» незаменима. Она могла угадывать людей, вычислять на расстоянии и замечала такие детали, какие не мог заметить никто, кроме нее.
Никому не приходило в голову заподозрить в сухонькой интеллигентной старушке, торгующей орехами, секретного агента военной разведки. Таких старушек не стесняются, их чаще всего не замечают – если только не хотят купить орехов.
Несколько агентов-наружников по очереди вели капитана местной милиции Анатолия Головню. Из их докладов пока удалось понять только то, что Головня используется в качестве «шестерки» и контакты его замыкаются лишь на пивном баре «Каравелла».
ГЛАВА 11
Маша проснулась и в первые минуты не могла понять, где находится. Она села и огляделась. В комнате был полумрак, шторы задернуты.
«Интересно, сколько же я проспала?» – подумала она, сладко зевая и потягиваясь. На тумбочке у большой деревянной кровати светился циферблат электронных часов. Они показывали половину двенадцатого.
Маша встала, прошлепала босиком по мягкому паласу, подошла к окну и раздвинула тяжелые шторы. В глаза ударил солнечный свет.
В гостиной на журнальном столе лежала записка.
«Машенька! Доброе утро. Кофе и чай – в буфете, еда в холодильнике. На пляж ты можешь пройти через калитку за домом, только обязательно запри дверь. Ключ на полочке в прихожей. Видеомагнитофон и телевизор включаются от пультов. На всякий случай – номер телефона ординаторской. Не скучай. Вадим».
Не успела
– Алло! Машенька! – услышала она знакомый голос. – Как тебе спалось? Как ты себя чувствуешь?
– Доброе утро, Вадим Николаевич. Спасибо, все хорошо.
– Ты давно проснулась?
– Только что.
– Обязательно позавтракай как следует. Ты вчера целый день ничего не ела. Я забыл тебе написать: в буфете только растворимый кофе. Есть еще молотый, в мельнице у плиты.
– Спасибо вам большое, Вадим Николаевич...
– Машенька, мы же с тобой уже выпили на брудершафт вчера вечером. Давай на «ты» и без отчества. Все, мне надо идти, у меня сейчас операция. Я позвоню тебе, когда освобожусь.
Положив телефон на стол, Маша отправилась в ванную.
На полочке над раковиной она заметила нераспечатанный футляр с новой зубной щеткой и вспомнила, что пакет с ее туалетными принадлежностями так и остался валяться на полу в сарае. Когда трясли рюкзак, пакет выпал, порвался, мыло, паста, зубная щетка – все рассыпалось по полу.
Маша вдруг с удивлением обнаружила, что вчерашний кошмар теперь кажется каким-то далеким страшным сном. Она все отлично помнила, каждая минута, проведенная в чеченском сарае, накрепко, надолго врезалась в память. Но исчезло чувство страха и унижения. Появилось нечто новое, совсем другое: здоровая злость.
«Что, съели меня? Растоптали? Сволочи безмозглые, твари бездушные! Я вам еще покажу!» – думала Маша, пока варила себе кофе в маленькой джезве.
Что и как она им «покажет», Маша, конечно, не знала. В самом деле, что и кому она может «показать»? Она не супермен, не агент ФСБ, не умеет стрелять даже из рогатки и уж тем более – прыгать с парашютом во вражеский тыл, не владеет ни каратэ, ни дзюдо. «Тоже мне, бравый десантник Маша Кузьмина!» – усмехнулась она, доставая из холодильника сыр и масло и усаживаясь за кухонный стол.
«И вообще, – строго сказала она себе, – надо занять у Вадима сто семьдесят тысяч, купить билет в плацкартный вагон и ехать в Москву. Хватит, отдохнула! Интересно, с каким лицом ты будешь просить у него эти сто семьдесят тысяч? – ехидно спросила она себя. – Человек тебя дважды спас, причем вчера – рискуя собственной жизнью. Деньги, между прочим, заплатил немаленькие, пятьсот долларов. Сто семьдесят тысяч ты ему вернешь, оставишь свой адрес, телефон. В Москве он наверняка бывает. А пятьсот долларов? Сразу это невозможно, только постепенно...»
Маша почувствовала, что в ней сейчас спорят два совершенно разных человека. «Раздвоение личности, – констатировала она, – а дальше – шизофрения!»
«Ты же ничего о нем не знаешь, – говорила личность номер один, ханжа и зануда, – ты думаешь, он просто так тебя спас, из благородных побуждений? Просто так ничего не бывает. Может, он вообще с этими бандитами связан, может, он тебя купил у них за пятьсот долларов?»
«Ага, в качестве рабочей силы, чтобы ты ему здесь полы мыла. Он ведь один живет, – посмеивалась личность номер два, значительно симпатичней. – Человек отбил тебя у бандитов, привез к себе домой, накормил, напоил и спать уложил в свою постель. И заметь, сам рядом не прилег, пожалел тебя, дал оправиться от шока. Ему надо спасибо сказать, а не выдумывать всякие гадости».