Чеченская рапсодия
Шрифт:
— Прекрасно, хотя в отношении взросления верится с трудом, — пробурчал про себя кавалер и со значением посмотрел на девушку. — Если вы категорически не желаете иметь дела с развратником, лгуном и убийцей, тем более выходить за него замуж, то даю вам слово, мадемуазель Сильвия, что с этого момента вы свободны от всех обязательств, возникших после нашей с вами помолвки. Надеюсь, теперь вы довольны?
— Именно этого я от вас и ждала, — обрадованно встряхнулась собеседница, не переставая возмущаться: — И как я могла довериться господину де Ростиньяку и очертя голову броситься вдогонку за настоящим разбойником! Хорошо еще, что мы пока находимся в пределах Франции.
— Так это мой дядя послал вас за мной? — опешил кавалер.
— Месье Ростиньяк здесь ни при чем, но за несколько лет нашего с ним знакомства он успел наговорить мне про вас столько чудесного, что я решила не отпускать вас никуда, — девушка сердито сдула с губ прядь волос, прилипшую к ним. — О да, если дело пахло для него выгодой, то из этого старого пройдохи невозможно было вытянуть и слова.
— Тогда кто предупредил вас о моем отъезде? — не уставал допытываться Буало, которому было интересно узнать, как девушка очутилась в этом глухом краю, на самой границе с Германией.
Сильвия простодушно приподняла плечи.
— 0бо всем мне рассказала ваша тетушка, которая с самого начала была против вашей поездки в дремучую Россию. Разве об этом так трудно догадаться?
— Вы абсолютно правы, — со вздохом согласился кавалер, вспоминая свою добрую родственницу.
— Вы зря иронизируете, месье Буало. Мадам Селимена, урожденная де Руаяль, весьма разумная женщина. Единственная оплошность, которую она допустила в жизни, так это брак с вашим непутевым дядюшкой.
— И с этим фактом я не собираюсь спорить, — пряча улыбку и стараясь заодно скрыть болезненную гримасу, развел руками Буало.
— Она сказала, что если мне удастся вас догнать, то я должна буду постараться убедить вас не ехать в населенную людьми-медведями Россию, где вы все равно ничего не найдете.
— Вот как!
— Вам надо выбрать другую дорогу.
— Какую же, мадемуазель Сильвия? Скажите, наконец, если это не является вашим с тетушкой секретом.
— Вам необходимо повернуть в Швецию и постараться найти там того рыцаря, который ограбил Месмезонов и присвоил кардинальские раритеты.
— Я вижу, что вы в курсе всех событий, — озадаченно прикусил кончик уса кавалер. — Не сомневаюсь и в том, что дядюшка был со своей супругой весьма откровенен.
— Вы рассуждаете как обыкновенный дилетант. Даже детям ясно, что в том возрасте, в котором находятся ваши родственники с большим семейным стажем, им свойственно не делать друг от друга никаких тайн, — приподняла капризные бровки девушка. — Мадам Селимена беспокоится о вашей судьбе не меньше своего супруга, поэтому она попросила передать вам, чтобы вы сначала заехали в Швецию и нашли там того разбойника, а уж потом отправились бы в путешествие по России, если вам так хочется.
— О ее наказе я уже слышал, — поморщившись от усиливающейся в боку боли, задумчиво огладил подбородок Буало.
Теперь картина полностью прояснилась, скорее всего, дело выглядело так. Великодушный дядя, не желая участи своего родного брата, так и оставшегося на положении армейского офицера, несмотря на заштатную должность военного советника маршала Нусингена, всеми силами решил породнить племянника с семьей д'Эстель, занимавшей высокую ступень в обществе. Тем самым он как бы убивал сразу двух зайцев. Во-первых, ловелас-племянник приобщился бы к государственным делам и смог бы за короткое время достичь на этом поприще высоких чинов, достойных титула герцога. А во-вторых, заметно поднялся бы и авторитет всей семьи, что привело бы к допуску ее членов во власть. Ведь не только один месье Ростиньяк был представителем древнего рода рыцарей Огня и Меча, сумевшего дослужиться до пэра Франции, за это время успели подрасти и другие отпрыски не маленькой семьи, их надо было тоже приобщить к клану власть предержащих. Своими мыслями, в том числе о кардинальских сокровищах, за которыми отправился Буало, и обещавших большие дивиденды в случае их нахождения, он поделился со своей женой. Но поседевший светский лев не учел того, что не все его родственники рассуждали так же, как он сам. Родного брата господина де Ростиньяка и его сына Буало не особо прельщали высокие чины и звания, они даже тяготились ими, стремясь обходиться малым. Видимо, не пришло еще то время, когда кого-то из них жадной рукой схватит за глотку азарт и дотащит к старости до эполет, шитого золотом парадного мундира и до сундуков, набитых драгоценностями.
Буало здоровой рукой поправил шпагу, висевшую на перевязи, поплотнее прижал локоть к раненому боку, затем внимательно осмотрел просторный двор. Кареты нигде не было видно, и он с недоумением воззрился на представительницу семьи д'Эстель, продолжавшую приводить себя в порядок.
— Простите, мадемуазель Сильвия, а на чем вы собираетесь покидать этот райский уголок? — спросил он.
— Месье Буало де Ростиньяк, с этого момента не забывайте прибавлять к моему имени фамилию нашего древнего рыцарского рода. И учтите на будущее, что теперь мы с вами чужие люди, — холодно одернула его недавняя невеста.
— Покорнейше прошу меня простить, мадемуазель Сильвия… д'Эстель, — со скрытой усмешкой склонил голову собеседник. — Я постараюсь учесть ваше пожелание.
— В отношении моей кареты вы тоже можете не беспокоиться, я попросила своего конюха отогнать ее за этот вонючий придорожный кабак, чтобы она не мозолила вам глаза.
— Чтобы вам легче было подсматривать за мной, — сообразил Буало. — Вот почему я не замечал этой кареты во дворах харчевен, а видел ее только в дороге, висящей на хвостах моих лошадей.
— Надо же мне было узнать про вас всю правду, любезный вы мой несостоявшийся суженый, — вскинув головку, с издевкой произнесла девушка.
— Но тогда это меняет дело, — повеселел кавалер. — Не удивлюсь, если кучер окажется заодно и вашим телохранителем.
— Вы попали в точку, — она вытащила из-за пояса перчатки и насмешливо махнула ими перед носом Буало. — Прощайте, мой дорогой бывший жених, я желаю вам доброго пути.
— Приятной дороги и вам, мадемуазель Сильвия д'Эстель.
Когда девушка зашла за угол здания, кавалер приподнял локоть и со вниманием обследовал рану на боку. Он решил, что ему тоже пора отправляться в путь, и хотел убедиться, что царапина не представляет опасности. Но рана оказалась глубокой, острие шпаги порвало межреберную ткань, зацепив и саму кость. Боль усиливалась, заставляя кавалера клониться на сторону, пускаться в дорогу прямо сейчас было невозможно.