Чеченский угол
Шрифт:
Включив компьютер, Лика не без досады поняла: ужасно, просто до смерти хочется курить. В Чечне, когда все горело, взрывалось, трещало выстрелами, и мыслей о сигарете не возникало. Никотин не был бы последним желанием – сто процентов. А вот сейчас кажется, что без затяжки в голове не появится ни одной творческой мысли. Все-таки единожды попав в тиски вредной привычки, полностью от нее не избавиться.
Где же у нас могут скрываться заначки, оставленные в пору безумных ночных визитов в жилище тогда еще одинокого программиста, не выносящего курящих барышень? На книжной полке, больше негде, уж в бельевой шкаф при всей
Выкуренная сигарета вскружила голову, обволокла волосы и руки резким неприятным запахом.
Белый лист word, пугающе чистый, все ждал дроби складывающихся в слово «синопсис» буковок. А ее не было.
Как и многие писатели, Лика списывала главную героиню с себя самой. Так проще. Уж собственный жизненный опыт, эмоции, переживания – они близко, рядом, бери и описывай. Когда пишешь о том, что знаешь, а не лишь предполагаешь – получается убедительнее.
Да вот только теперь все спалила-покромсала Чечня. Ее не сотрешь, как не понравившийся абзац, не пригладишь, как неудачное предложение. Но о пережитом даже думать больно, не то что описывать.
Лика пододвинула к себе телефон, набрала номер издательства.
– Здравствуйте, Алла Арсеньевна, Вронская вас беспокоит, я… – объяснение всех подробностей заняло бы слишком много времени, и Лика прямо сказала: – Хочу перенести срок сдачи книги. Это возможно?
В голосе редактора зазвучала растерянность:
– Но вы же сами настаивали на контракте с фиксированным количеством выходящих книг.
Разумеется, Лика настаивала. Это дисциплинирует, заставляет не ждать вдохновения, а усаживать себя возле компьютера и настойчиво колотить по «клаве». И творческая муза, осознав, что просто некуда ей деться, бедняжке, приходит, помогает, вдохновляет. А еще такой контракт позволяет скорее видеть свои книги на прилавках магазинов. Авторов в издательстве – пруд пруди. Будешь творить нерегулярно – рассматривать рукописи станут в общем порядке, а это долго, издательство в первую очередь заинтересовано в тех, кто пишет много и быстро.
И Лика заверила редактора:
– Раз так – все сделаю вовремя. Извините за беспокойство, я перезвоню, когда отправлю вам текст.
Что ж, может, это и хорошо, что надо выдавить из себя очередную книжку. Конечно, в ней будет упоминаться Чечня, писать на другую тему сейчас просто невозможно. За рамки привычного формата придется переступить, но… Поскольку еще кровоточит душа – текст получится убедительным. Свежи воспоминания о цинизме бандитов и героизме солдат. Последнее особенно стоит того, чтобы быть описанным. Причем, возможно, массовая литература для этих целей подходит наилучшим образом, у нее самая широкая аудитория.
«Если ситуацию нельзя изменить, – подвела Лика мысленный итог своих умозаключений. – Надо ею воспользоваться. Все. Цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи. Плагиат, конечно. Но все уже украдено до нас. Опять плагиат!»
Итак. Синопсис. Главная героиня, глупая и авантюрная, отправляется в Чечню. Там она становится свидетельницей убийств нескольких генералов. Виновник произошедшего – сотрудничавший с федеральными силами чеченец. Оборотень в погонах – такие везде пролезут, паразиты. Однако героиня, при всей своей глупости, обладает одним ценным качеством – дотошностью. И вот она выводит мерзавца на чистую воду.
«Только
Увы, форель слегка подгорела. Увлеченная мыслями Лика не сразу вспомнила, что в этом, прозаичном и некнижном мире, есть готовящийся ужин, плита, а в ней огонь, который вообще-то давно пора бы уменьшить. Зато пережаренную рыбу компенсировала четко продуманная схема получения информации о материалах реальных уголовных дел.
«Август. А уже пахнет осенью», – с неудовольствием подумал следователь прокуратуры Владимир Седов, наступая на желтые плевки первых опавших листьев, распластавшихся по влажной после дождя тротуарной плитке.
Он придирался к осени, плескал на нее накопленной обидой. Жене Людмиле, измученной полугодовалым Санькой, предъявлять какие-либо претензии совесть не позволяет. Начальник, перекинувший на Седова типичный «висяк» с двумя трупами, опять-таки вне критики. Имеет право, субординация. И еще, как назло, под коронкой противно ноет зуб. Кого в этом винить, кроме себя? До ночи пропадает в прокуратуре, а потом со всех ног бежит домой, чтобы жена могла хоть немного вздремнуть, пока он возится с вечно хныкающим наследником. Некогда, некогда идти в поликлинику – хоть ты тресни. Но чем заниматься самобичеванием – лучше побурчать на осень.
Володя вошел в старенькое, облупившееся здание прокуратуры, добрался до своего кабинета. Папки и документы, сложенные на столе, нагоняли сонливость.
Молодые родители часто мечтают о том, чтобы покемарить. С работой следователя такой роскоши себе позволить невозможно, и потому Седов придумал радикальный способ. Просто себя не кормить. До вечера. Тогда все успеешь – и материалы дел оформить, и допросы провести, и за результатами экспертизы съездить. Но сегодня особенно манила пицца с колбасой, залитая толстым слоем расплавленного сыра. Да под запотевший бокал ледяного пивка. Итог чревоугодничества: глаза слипаются.
Плюхнулась на стол зеленая клякса, зацокала коготками по папке, затрещала:
– Подпишите протокол, гр-ражданин.
– Амнистия, умница, – Седов протянул ладонь, и попугайчик доверчиво на нее вскочил, пополз вверх по плечу, тюкнул в русые волосы. – Хорошая птичка, хорошая.
Улыбнувшись, следователь вспомнил: когда открыл коробку, из которой выпорхнула эта «хорошая», под веселое ржание друзей, решивших поздравить с Днем юриста, особой радости, мягко говоря, не испытал. Домой живность нести нельзя – Люда растечется морем слез, она аллергик. Знакомые войти в положение и выручить не пожелали, отделавшись рассуждениями: твой подарок – ты и наслаждайся.
Так птица, почти мгновенно выхватившая из разговора слово «амнистия», осталась в прокуренном кабинете. Ее «камеру» – небольшую металлическую клетку – Седов никогда не закрывал принципиально. Хватит уже того, что не без его помощи за решетку отправляются преступники.
Соседствовать с Амнистией оказалось весело. Хотя разговорчивый попугай иногда и начинал вести себя, словно дятел, нещадно долбил по папкам с материалами уголовных дел. Клювик маленький – а превращает листы в груды мусора. Так что этот процесс надо рубить на корню, шугать нещадно – иначе от важных документов останется горка искрошенной бумаги.