Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы
Шрифт:
С крутых склонов носите вы тяжелые путны, и ноги разъезжаются на глине.
Ох и тяжело, тяжеленько наполняются родники.
Не легко дождаться чуда преображения. Только что вам жаль было одной ягодки, а тут вы с огромным облегчением опрокидываете целую охапку гроздьев на ощетинившиеся валки мельнички, поворачиваете раз и другой рукояткой и в громыханье шестеренок даже не слышите, как тихо лопаются виноградины.
Но это лишь начало их мук. Им предстоит провести тяжкие часы в коробе пресса под перинкой из букового дерева. Журчащий поток зеленоватого сока скоро иссякнет, и каждую последующую
Капли и минуты будут смешиваться, но прибывать будут медленно-медленно.
Пустые бочки просторны, как кафедральные соборы. В них можно войти, опуститься на колени, стать во весь рост, танцевать.
Только еще ни один человек не вырос, стоя на коленях.
Эхо наполнения настроено на басовый ключ.
Все произойдет, как и во всякий другой год.
Когда будет сделано все, что требовалось сделать, останется еще кое-что: необходимость ожидания.
Вполне вероятно, что вы долго, очень долго ходили в школу, прочли кучу книг. Но никто не сосчитает, сколько вы узнали людей, и никто никогда не изобразит все виденные вами краски. Скажем, вам известны закономерности колдовского преображения, происходящего в объятьях полных бочек, скрепленных обручами, ну и что? Как и в прежние годы, преображение началось в момент отсечения связи виноградной грозди с землей. Вы это знаете, ну и что?
Все равно вас будет мучить беспокойство, как если б вы вообще ничего об этом не знали. С нетерпением и недоверчивостью будете вы ждать момента, когда преображение станет для вас явным, даст о себе знать, зашепчет, обретет вкус и аромат.
Каждый год это происходит по-разному.
Иногда винодел дождется своего за день, а иногда мало недели, а то и двух. С каждым прибывающим днем возрастают и его сомнения. И напрасно пытается он припомнить, как же это было в прошлом году и как, собственно, произошло, что запрошлый год он дождался своего часа еще до того, как его стали одолевать страхи. Ведь из года в год все бывает одинаково, так чем же на этот раз ты не угодил изумрудно-зеленому цвету сладкого сока, что он закрылся перед тобой, будто раковина? Спехом? Медлительностью? Нечистой водой?.. Причин, как и ответов, много.
Прижав ухо к отверстию в самой верхней части бочки, винодел попусту ждет первого потрескиванья, которое известит его о том, что бродильные грибки настолько размножились, что им стало мало места, любые объятья им тесны, круговорот их рождения и умирания перешел в сферу астрономических исчислений.
Сусло побелеет, станет теплым, защиплет в носу и на языке новым и неведомым вкусом.
Молоко старцев, как говорится. Вероятно потому, что мы немножко старимся с каждым ожиданием…
Но кто напьется вина, обязательно помолодеет, хотя он и состарился на год.
Каждый год это происходит по-разному. В прошлом году вы собрали больше вины, чем винограда, а о нынешнем сборе винограда знаете пока лишь одно — что снова распахнутся настежь двери винных погребов, и снова за домами повеет удивительным ароматом, и виноградники с каждым днем будут менять свою окраску.
О каждом новом сборе винограда мы знаем наперед одно — что дело не только в вине, как и ночью главное — не темнота, а днем — не одно лишь солнце.
* * *
В былые времена деду случалось бегать не больше одного раза в году. А сегодня он бежал бегом уже второй раз за день. Итак, бежал, шел как можно быстрее и дышал, будто доменная печь. Так же жарко и так же тяжело. Даже ругаться больше не хотелось.
Еник стоял в одном углу зала, а в противоположном стояла лошадка-качалка. Воспитательница сидела за столом и что-то писала. Волосы, черные кудряшки, упали ей на лоб, а влажные губы по-детски улыбались. Она помогала себе кончиком языка, водила им направо-налево по нижней губе, ничего не заметила и не услышала.
Дед хмуро посмотрел на Еникову спину, вид которой был ему так же мало приятен, как вид чижика в клетке или щенка на толстенной цепи для коров. Он переступил раз и другой окованными сапогами.
Воспитательница испуганно подпрыгнула, будто всклокоченный чертик на пружинке. «Ушла, что ли, уже воспитательница?» — хотел было спросить дед. Он даже услышал, как язвительно это прозвучало. Злобных мужчин-коротышек он немало повидал на своем веку, но красивых женщин лучше было бы поменьше, чтоб они не вызывали излишнего уважения. Воспитательница и вправду была красива, просто куколка, игрушка, и этого факта никакая дедова злость изменить не могла. Очевидно, она сразу это поняла и убрала язык, после чего перевела глаза с деда на окно и затем снова посмотрела на деда.
— Добрый день… Вам что-нибудь нужно?
— Я пришел за внуком.
— Но…
Воспитательница посмотрела на спину Еника, на яркий отблеск солнца в лошадином глазу. Провела руками по изящным бедрам, прикрытым белым халатом. В общем, ей было неприятно, что дед увидел именно то, что увидел. Если б хоть не эта проклятая аттестация… Тут ее осенило. Она подошла к шкафу, открыла его и принялась перекладывать сложенные там бумаги.
Дед осторожно повернул к себе Еника, криво усмехнулся и в некоторой неуверенности наклонился к нему. Я виноват, конечно, чего там. Но я забыл! Не бывает разве такого?! Он же предупреждал — а ему взяли и навязали мальчонку!
— Привет… Что ты натворил?
Еник улыбнулся слабой улыбкой и беспомощно пожал плечами. Приди вместо деда мама, он бы уже схлопотал подзатыльник. А то и два.
— Ну что, пойдем, а? Или тебе неохота отсюда уходить?
Воспитательница наконец нашла, что искала. И не преминула этим похвастаться:
— Яна Добеша должна забирать мама… Вот пожалуйста — ее подпись.
— Вполне возможно, — равнодушно согласился дед.
Листок бумаги в крайне редких случаях пробуждал у него живой интерес.
— Но я не могу вам… Понимаете?.. У нас уже бывали случаи, когда разведенные родители… И вообще, я вас не знаю.
Еник в ужасе, что ему придется остаться здесь до завтрашнего дня, строптиво заявил:
— Это мой дед!
Дед считал вопрос исчерпанным еще до того, как вошел в зал. Исчерпанным в том смысле, что вообще не собирался объясняться с воспитательницей. Она могла говорить ему, что угодно, — едва ли он станет слушать ее и обращать внимание на ее слова. Дед взял Еника за руку.