Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы
Шрифт:
— Чего орешь, как в джунглях? Разве не видишь, что у нас перерыв?
— Слушай, дружище, у вас нет плана?
— У Йожо всегда полно планов. Бедняга, думает, что его отсюда отпустят работать в «Друтехну»![77]
— Нет, такой план, на бумаге, где что расположено! Подвал там, кухня, кладовка и в этом роде.
— Таких здесь нет ни у кого. Те, что были, у нас отобрали, они устарели. Спроси у инженера, если его сыщешь. Может, его у нас тоже отобрали.
Тогда Пекар пошел наугад но павильонам, чтобы на опыте постигнуть конструкцию предполагаемого колесного передаточного механизма. Он блуждал по длинным коридорам и, хотя действовал вроде бы целенаправленно, никакой системы не обнаружил.
Половина дверей была заперта. Хотя на некоторых дверях стрелки и надписи предупредительно указывали на соседний номер, но и эти обозначенные двери были закрыты. Когда он кидался, следуя указаниям стрелок, и разрешал им вести себя по зигзагам коридоров, то, к собственному удивлению, все время возвращался на место своего старта.
Вершиной административного чудачества для него остались две стрелки на двери, которые указывали одна на другую. И никакого объяснения этому не было, никакого другого секретного входа также не существовало — Пекар тщательно простучал стену между ними.
На большинстве дверей висели таблички, запрещающие вход. То по причине вечного бесконечного совещания, то из-за тока высокого напряжения. Инструкция на некоторых дверях запрещала входить, пока светится красная лампочка над дверным косяком.
Но лампочки горели и запрещали входить непрерывно.
Некоторые помещения, что правда, то правда, не были заперты, но они, к сожалению, были пусты. Пекар, как истый следопыт и охотник Дерсу Узала, устанавливал, что в этой вот комнате даже сиденье стула еще теплое. Из пепельницы еще подымается дымок недокуренной сигареты, но владелец ее, увы, уже скрылся неведомо где. Пекару стало казаться, что здесь вообще никто не сидит в своем бюро, даже более того — здесь произошла какая-то внезапная катастрофа или эвакуация всех, кто имел что-то общее с кино, без различия ширины экрана, метража и цвета пленки.
На одном столе он обнаружил записку, с еще не высохшими чернилами:
ПОШЛА ИСКАТЬ ЭТУ К.
МАРТА
Листок будто только что плавно слетел сюда с раскидистого древа деловой переписки. Осень на пороге — хочется вздохнуть человеку, — деловые письма падают, земля отдает свои плоды.
Обнаружив под столом знакомые махровые шлепанцы, Пекар произвел эксперимент. Дал их обнюхать козе и приказал:
— Ищи! След! Ищи! Апорт!
Коза не взяла след. Пекар, а с ним вместе и мы, любезный читатель, можем из этого заключить, что данное животное никогда не служило на границе.
Удача покинула Пекара, и его начал охватывать страх перед Эльвирой, которую он уговорил замещать его дальше в маленьком замке у мастера Ондращака. Пусть они там не думают, что их киностудия единственная на свете, решил наконец Пекар и направился к проходной.
Мы, само собой, не сторонники искусственно подстроенных завязок, но, вслед за Наполеоном, считаем, что нельзя игнорировать силу случая. И именно случай был причиной того, что, как только Пекар с одного конца покинул длинный коридор, на его другом конце вынырнул более известный режиссер, а навстречу ему знакомая нам Мартушка.
— Мартушка, есть у вас что-то для меня? — крикнул мэтр через весь коридор.
— Еще ничего, я как раз ходила просить машину.
— Время не терпит, учтите, — ответил режиссер, пока еще мирно. — А то как бы какой-нибудь Крупецкий опять не спер у меня идею. И зачем я сказал ему об этом? Ну, чего вы стоите, как жена Лота?
— Сейчас возьму машину…
— Я про козу, а вы про телегу! — напустился более известный и признанный режиссер на девицу, используя пословицу, которая в этом случае действительно была уместна.
Мартушка, блестя полными слез глазами, потрусила вниз по коридору и остановилась только у шлагбаума возле проходной.
— Что это вы такая грустная, барышня? Сердечные дела? Не бойтесь, он передумает! — утешает ее вахтер.
— Старик… — Девушке хочется излить душу…
— А все потому, что вы путаетесь с женатыми, — гласит устами вахтера мудрость столетий. — Он же вам в отцы годится…
— Ему, видите ли, козы понадобились. И где мне вот так вдруг их взять?
Вахтер оглядел Мартушку с ног до головы и подумал о чем-то своем. Потом взгляд его устремился на стройку новой гигантской проходной, где отдыхали деревянные козлы для строительных лесов. Когда его глаза опять встретились с глазами Мартушки, он обнаружил в них удивление.
— Он хочет настоящих, с рогами.
— Только что здесь прошла одна такая, — вспомнил вахтер, — да с таким веселым мужиком, все время шутки-прибаутки. Мол, червячка заморить надо, ха-ха-ха! Они только что ушли, она, можно сказать, его тащила, так что у него не было времени даже для стоящего анекдота…
— Вы просто клад, дяденька!
Она поцеловала его так называемым ни к чему не обязывающим деловым поцелуем, который, собственно говоря, даже и не поцелуй вовсе, а нечто вроде того, что принято у эскимосов, — прикосновение щеки к щеке. Ах, если бы у нас было время описать более подробно значение и шкалу всех этих ни к чему не обязывающих деловых поцелуев, которые мы наблюдаем ежедневно при самых разных обстоятельствах, это уже был бы социологический зонд, не так ли? Но мы мчимся вместе с Мартушкой к такси, которое соизволило наконец притащиться к проходной студии.
Герой наш Карол Пекар, конечно, не сдался. В противном случае наша повестушка должна была здесь и закончиться и мы лишились бы нескольких печатных листов, боже избави нас от худшего! Пекар просто на некоторое время потерялся, и когда мы снова встречаем его с козой, он несет под мышкой большую книгу, похожую на семейный фотоальбом.
Кино-то не единственный вид массового искусства, от которого мы зависим, думает он. Не вышло на Колибе, пойдем к конкурентам. Решение Пекара приобщиться к миру искусства было неколебимо, а вера — оружие сильных, твердит он про себя.
Наступление началось с того, что Карол всунул голову в будку вахтера и открыл артподготовку.
— Кажется, я немного опаздываю? Они уже начали, да? Но меня, надеюсь, еще не искали. А если бы уже искали, вы бы знали, где меня найти. И не спите, не спите, что, если вместо меня сюда явится контроль или какой другой незваный гость? Фуражка должна быть на голове…
Хотя вахтер не спал, Пекару удалось привести его в замешательство — ибо кто же на этом свете без греха — и беспрепятственно проникнуть внутрь. Вступление в храм искусства было бы похоже на триумфальное, если бы не патерностер[78], где у Пекара с козой не обошлось без некоторых затруднений.