Чехов книга 3
Шрифт:
— Ладно. Как приедут, отправьте их и дружину по адресу, где пришлый живёт, — ответил я и пошел к машине.
— Да неужто вы одни к душегубу собрались? — в проеме ворот показалась жена старосты и сурово посмотрела на мужа. — Не дело это.
— Дуняша… — начал он.
— Там по соседству старики живут. Они со двора и носа не покажут, — женщина обеспокоенно нахмурилась и с досадой взглянула на мужа.
— Ваш супруг правильно поступает. Ожидайте жандармов. И выдвигайтесь за мной.
Улица Новая была крайней в поселке. За домами начиналось широкое поле, на другом конце которого высились деревья.
Арендованный Иваном дом был последним на улице. И я невольно отметил, что мужик предусмотрел пути отхода. В случае возникших проблем можно пересечь поле и попытаться скрыться в лесу.
Фома остановил машину у ворот и покосился на дом, в окнах которого не горел свет:
— А он здесь? — уточнил слуга, обернувшись ко мне. Но я только пожал плечами:
— Сейчас узнаем.
Я решил узнать все по старинке и вышел из авто, приблизился к металлическим воротам, а потом постучал в створку. Где-то в соседних дворах залаяла собака, и этот лай тут же подхватили другие.
Свет в комнатах не загорелся. Но я заметил в доме какой-то отблеск, словно кто-то подошёл к окну с фонариком и осторожно выглянул, пытаясь рассмотреть, кто приехал. Значит, хозяин дома.
Я постучал ещё раз. Потом ещё. И наконец дверь открылась, а во дворе послышался грубый мужской голос:
— Кто?
— Меня зовут Павел Филиппович Чехов, — ответил я. — И мне нужно с вами поговорить.
— Чехов? — переспросил мужчина и тотчас добавил — Не знаю такого.
— Разговор в ваших интересах, — с готовностью пояснил я.
— Я жандармов вызову! — пригрозил хозяин, но я только ответил:
— Ваше право. Я не уйду, пока с вами не побеседую.
Мужик глухо выругался, а затем я услышал приближающиеся шаги. Ворота открылись, и передо мной предстал небритый мужик в трениках с оттянутыми коленками и футболке, которая когда-то была белой, а сейчас в свете уличного фонаря казалась покрытой кофейными пятнами. Мужчина хмуро посмотрел на меня и прямо спросил:
— Чего надо, мастер Чехов?
— Поговорить, — просто ответил я.
— О чем?
— О Степане, который сейчас сидит в остроге за разбой, который не совершал.
Мужик задумчиво почесал ладонью затылок, а затем ответил:
— Степан? Не знаю такого. Это все?
— Не все. Давай я расскажу тебе одну историю. А ты будешь поправлять, если я неправ, — начал я, но мужик меня перебил:
— Тебе чего неймётся, отрок? Иди отсель. Я больной человек и не желаю истории слушать, — Сергеев несколько раз натужно кашлянул.
— Жил был на свете мальчик Ванюша, — продолжил я. — Был он отпетым хулиганом. Бил стекла в чужих окнах, курил, рано начал пить. Воровал по мелочи, отнимал монетки у школьников. А потом он попал в острог. И его жизнь круто изменилась. Потому что там, за решеткой, его дворовой авторитет быстро оспорили. И перекочевал Ванюша на кровать к сортиру, а ел за отдельным столом. И в один такой день, не выдержав издевательств, он начал сотрудничать с администрацией каторги, чтобы хоть как-то облегчить свою незавидную участь.
Мужик усмехнулся:
— Вам бы книжки писать, парень, — ответил он и воровато оглядел улицу, отметив, видимо, что поддержки у меня нет. — Складная выходит история. Только при чем здесь какой-то Степан? И зачем вы мне это рассказываете?
— Скоро поймёшь, — ответил я. — Терпение. Так вот. На каторге прознали, что правильный пацан Ванюша стал стукачом и крысой. И пришлось бы ему лихо, если бы не несколько человек, которые взяли Ванюшу под защиту. Вернее, он обратился к парням и влез в долг, обещая отдать все на воле. Ребята взяли его под защиту, и только это Ваню спасло. Он вышел на свободу, и начал всем рассказывать, каким он был уважаемым человеком на каторге. Нашел себе женщину, у которой был внебрачный ребенок, Степан. И принялся вести прежний маргинальный образ жизни. Параллельно рассказывая мальчонке, как надо жить. Время шло, и друзья Ванюши вышли на свободу. Нашли Ивана в Петрограде и потребовали с него долг. И Иван смекнул, как можно с долгом рассчитаться, да ещё и денег заработать. И предложил старым друзьям налет на сберкассу. Грабеж прошел чисто, но у Вани вдруг проснулась алчность. И он решил: зачем получать долю, которая и так была небольшой из-за долга, когда можно забрать весь куш? Пока банда отсиживались на время стандартных процедур, Ванюша отравил друзей, которые спасли его шкуру в остроге, и спрятал тела в яме. А сам забрал деньги и убедил Степана, который ему доверял, что по понятиям ему нужно взять все на себя. Потому что за рецидив, Ване светило минимум пятнадцать лет. А если Степан все возьмёт на себя, Ваня поможет ему на каторге. Степан поверил мужчине и сдался жандармам. А Ваня, который тут же о приемном сыне забыл, пустился в бега.
— Очень интересно, — перебил меня мужик и зло посмотрел на меня. — Но я здесь при чем?
За спиной послышался шум двигателя и я, не оборачиваясь, продолжил:
— Потому что меня наняли, чтобы Степан вышел из острога. А Ваня, который должен сидеть, его заменил.
— О как, — хитро сощурился мужик. — А доказательства, кроме этой басенки, у вас есть, мастер Чехов.
Я вздохнул и покачал головой:
— Увы. И раз уж я не могу спасти Степана, то помогу другому человеку.
Это слово было сигналом, и Фома открыл багажник, из которого тотчас выскочил упырь-батарейка. Он рычал и клацал зубами, и только цепи, которыми он был обмотан, сдерживали мертвеца. Выглядел он на редкость колоритно. Здоровый, растрепанный, в спортивных штанах и босой, с потемневшей от морозных ожогов кожей. Его кости трещали при каждом движении, потому как переморожены те были капитально. Иван владел некоторой силой и сумел проморозить тела бывших подельников основательно.
Я спокойно взял поводок и продолжил:
— Он скорее всего не даст показания. Но сможет спросить с тебя за отравленную водку. И я не стану мешать мести. А потом и твое тело станет служить мне до тех пор, пока мне не наскучит.
Ваня попятился, оступился и шлепнулся на дорожку. Засучил ногами, пытаясь отползти и глядя на меня расширенными глазами, в которых плескался животный ужас.
— Не надо, — проблеял он.
— Надо, Ваня. Надо, — тяжело вздохнул я. — У меня нет выбора. Хорошие парни должны побеждать плохих.
Рядом с воротами остановились две машины. Из одной выскочила Белова в сопровождении жандарма. Из другой выбрался староста и пара мужчин. И их глазами открылась удивительная картина. Адвокат Чехов, который держит на поводке бьющегося в цепях рычащего и щелкающего зубами зомби. И Ваню, который сидит на дорожке и смотрит на упыря огромными от страха глазами:
— Госпожа жандарм, я хочу сделать признание, — торопливо заголосил он, глядя на Белову точно утопающий на спасательный круг. — В составе банды я совершил налет на сберкассу, за который в остроге сидит безвинный. Помогите! Я воровал. Я убивал. Я хочу во всем сознаться. Пожалууууууйстаааа…