Чекистские были
Шрифт:
После завтрака, придя в управление, мы узнали, что из Тбилиси, а также из Москвы от нашего председателя требуют определенных данных о причинах пожара. Диверсия на одном из немногих предприятий, которое производило продукцию на экспорт, — событие не рядовое. Иностранная валюта, столь необходимая для осуществления планов промышленного строительства в первой пятилетке, поступала в зависимости от количества и качества продаваемой за границу продукции наших предприятий. Враг знал, где совершить диверсию. Может быть, пожар не дело рук диверсантов? Мы нервничали, не имея фактов для объяснения возникновения бедствия.
И вот в кабинете Осипова появился заместитель директора нефтеналивного завода с прорабом, бригадиром каменщиков и стрелком охраны. Прораб показал нам наряды на кирпич, привезенный на пятнадцати подводах в субботу, а бригадир каменщиков пояснил: кирпич с этих подвод им принят и сложен, ни одна из подвод не разгружалась у баков, а находящийся там кирпич мог быть свален лишь с шестнадцатой подводы, которую он не принимал и не видел. Кто же привез шестнадцатую подводу?
Мы приступили к допросу стрелка охраны, дежурившего в субботу у ворот завода. Расторопный паренек из недавно демобилизованных красноармейцев толково, ничего не утаивая, рассказал, как в субботу, в первой половине дня, три или четыре подводы сделали по нескольку ездок за кирпичом. Было их пятнадцать или шестнадцать, паренек точно не помнил. В его обязанности не входило считать подводы и количество ездок. Он следил, чтобы с территории завода ничего не вывозилось без специальных пропусков.
Осипов внимательно его выслушал.
— Когда был привезен последний воз с кирпичом? — спросил он.
Припоминая, стрелок сказал, что последний воз «припоздал» и пришел, когда все «пошабашили»…
— Кто все?
— Все рабочие первой смены и каменщики с пристройки.
— В котором часу это было? Вспомните.
— После четырех. Когда прибыла последняя подвода с кирпичом, смеркаться началось…
— Значит, рабочих-строителей уже на заводе не было?
— Это точно. Я был у ворот, когда они уходили.
Костя скосил глаза на меня, как бы шутя спрашивая: правильно ли ведет допрос. И попросил стрелка описать наружность возчика последней подводы. Стрелок пожал плечами.
— Не к чему мне было присматриваться к возчикам, да и все они как бы на одно лицо: с черными усами, в войлочных шапочках, лошадь не то пегая, не то гнедая…
— А вы бы узнали того возчика, если бы встретили на улице?
— Может, узнал бы, а может, нет…
Стрелка охраны отпустили.
— Придется тебе походить с ним по улицам, поискать возчика, — сказал мне Костя, собирая протоколы допроса и направляясь к зампреду докладывать результаты. Он предложил мне пойти вместе с ним.
На докладе Осипов сказал, что кто-то привез воз кирпичей и в нем замаскированный взрывной снаряд с взрывателем, рассчитанным на замедление в несколько часов. Взрыв, по мнению Осипова, а с ним и пожар произошли поздно ночью. Заряд имел направленное действие — он пробил толстый железный лист бака и воспламенил хлынувший из пробоины керосин.
Слушая Осипова, я удивлялся его расчетом. Он отдавал предпочтение интуитивным выводам перед логическим расчетом. Поступки и поведение чекиста порой оказываются не такими уж невероятными, если принять во внимание обстановку, в которой ему приходится действовать.
Костя говорил так уверенно, как если бы видел все своими глазами и присутствовал при подготовке этой диверсии. Факт диверсии у него не вызывал никаких сомнений, и начальство полностью согласилось с ним. Оставалось выяснить самое трудное: кто ее организовал и осуществил. Навряд ли диверсанты оставались в городе, а не поспешили скрыться из него еще в период пожара.
С утра до вечера ходили мы по городу со стрелком охраны, который всматривался в лица прохожих. Я ходил вместе с ним, но не верил в возможность опознания и розыска таким путем преступника. Через неделю Осипов сказал, чтобы я прекратил это бесполезное занятие. Мы встречали много людей с черными усами, в войлочных шапочках, всякий раз убеждались в полнейшей непричастности этих людей к диверсии.
Образ возчика кирпича в моем воображении представлялся совсем не таким безобидным, каким он был обрисован стрелком охраны. Неопреодолимая сила приводила меня на нефтеналивной завод, и я каждый раз проделывал путь от ворот к бакам, по которому были привезены кирпичи с адской машиной. Я думал о том, что преступление было тщательно обдумано группой диверсантов, которые предварительно изучили обстановку на заводе, выбрали место для закладки взрывного снаряда, а уж потом послали подводу с кирпичом.
…Прошло два месяца. Наступила батумская зима. Шли дожди, иногда выпадал снег, сразу таявший на дорогах. Летело время, а мы все не могли сообщить ничего определенного о виновниках пожара на заводе. Запросы из Тбилиси и Москвы становились все настойчивей. Однако следов диверсантов мы не находили, отвечать было нечего. Продолжая без каких-либо успехов изучать подозрительных лиц, проживавших в Батуми и его ближайших окрестностях, особенно из числа бывших белых офицеров, мы понемногу теряли уверенность в том, что диверсанты будут обнаружены.
В один из пасмурных дней заместитель председателя Аджарского ГПУ, которого мы все называли Сергеем, вызвал весь состав нашего небольшого контрразведывательного отделения к себе в кабинет. Ему было немногим больше тридцати лет. Высокий, слегка располневший, светлый шатен с коротко подстриженными волосами на начинающей лысеть со лба голове, с глазами слегка навыкате, с четко очерченными губами и маленькими усиками щеточкой, которые он имел привычку теребить.
Нас было пятеро. Мы молча уселись на порядком потертые диван и два кресла. Тяжелым, усталым взглядом начальник обвел всех нас, пожевал губами, потеребил свои усики и, не выпуская из левой руки бланка с расшифрованной телеграммой из Центра, заговорил:
— Сегодня в порт прибывает иностранный танкер. В составе его команды под видом матроса находится агент белогвардейской диверсионно-террористической организации, именующей себя Братством русской правды, сокращенно БРП. Эта организация подчиняется генералу Кутепову, существует на средства, получаемые от иностранных разведок. Состав БРП укомплектован из офицеров белых армий, в период гражданской войны служивших в контрразведках. Они убежденные враги Советского государства, за каждым из них много преступлений на нашей земле. — Помолчав, он встал, подошел к окну и, повернувшись к нам спиной, некоторое время смотрел на приморский бульвар, начинавшийся на противоположной стороне улицы. Обернувшись, продолжил: