Чекисты рассказывают. Книга 4-я
Шрифт:
У подъезда к нему подошел граф ван Гойен, которого он знал со слов Эриха.
— Чрезвычайное происшествие, господин фон Зиттарт. Супруга барона по недомыслию выдала вашу группу Кемпнеру. Надо что-то решать до утра, иначе конец. Немедленно повидайтесь с бароном. Но дома его нет.
— Он в штабе, — упавшим голосом ответил фон Зиттарт. — Я увижу его через полчаса. Но как это случилось?
Гай рассказал о том, что произошло в гостиной у баронессы.
— Спасибо. — Фон Зиттарт протянул руку.
Гай пожал
— Это в наших общих интересах.
…Барон фон Остенфельзен молча выслушал короткий рассказ друга и продолжал молчать.
— Что же делать, Эрих? — не вытерпел фон Зиттарт.
— Действовать!
— Но как?
— Если мы с тобой понимаем, что дело идет о жизни и смерти, нам нельзя проявлять малодушие.
— Ты во мне сомневаешься?
— Нам придется его убрать.
— Но говори, что делать!
…Было около трех часов ночи, когда у входной двери небольшой виллы Кемпнера начал назойливо звонить колокольчик.
Зигфрид Кемпнер мучился головной болью до двух часов, не желая лишний раз принимать сильнодействующее снотворное и надеясь, что боль отпустит. Но около двух он потерял надежду, проглотил две таблетки и понемногу начал забываться. Тут-то и зазвонил колокольчик.
В одной пижаме сонный штурмбанфюрер пошел открывать.
— Кто там?
— Гестапо! Открывайте!
Кемпнер отпер замок, снял цепь. Двое — офицер с пистолетом в руке и второй в гражданском платье — ворвались в переднюю и схватили хозяина под руки. Кемпнер узнал барона фон Остенфельзена. Второй был ему не знаком.
— Вы один? — спросил этот второй.
— Да. — Голова у Кемпнера была в тумане от таблеток, звуки доходили до него как бы издалека. Семья штурмбанфюрера еще не переезжала в Берлин, жена с детьми оставалась пока в Мюнхене.
— В кабинет, — тихо приказал барон.
Вошли в кабинет. Барон легонько ткнул Кемпнера в плечо.
— Лицом к стене. Где паспорт, который вы взяли у моей супруги?
— В мундире, господин полковник, в правом кармане, — как-то безучастно отвечал Кемпнер.
Барон нашел паспорт, спрятал его к себе в карман.
— Садитесь к столу, штурмбанфюрер.
Сам барон сел в кресло напротив. Второй стоял у Кемпнера за спиной с пистолетом в руке.
— Кто был у жены в гостях вместе с вами? — спросил барон.
— Какой-то граф… Голландская фамилия.
— Вот именно — какой-то! — печально усмехнулся барон. — Вы знаете, что это за человек?
— Не имею понятия.
— Совершенно правильно — не имеете понятия…
Будь Кемпнер не одурманен наркотиком, он непременно бы заметил, что барон волнуется. Лицо его было мучнисто-белого цвета. Казалось, в нем происходила какая-то внутренняя борьба и он сам безвольно ждал ее исхода. Но вот лицо его вдруг в один момент сделалось багровым.
— Этот голландский граф — враг Германии, — глухо произнес фон Остенфельзен. — Целый год мы строили ему ловушку, а вы все сломали. Он сбежал. Вы понимаете, что натворили? Это равносильно измене.
Кемпнер закрыл глаза. В ушах у него тонко позванивало, боль опять начинала остро пульсировать в висках и надглазьях. Он молчал.
— Что делают в таких случаях твердые люди, Кемпнер? — продолжал барон. — Или вы предпочитаете допрос с пристрастием и позорную смерть? А что будет с вашими детьми, с женой?
Кемпнер все молчал. Тот, за спиной, в черных кожаных перчатках, подвинул поближе к нему чернильницу и ручку, взял из стопки бумаги лист, положил перед Кемпнером наискосок.
— Мужайтесь, Кемпнер. И благодарите мою недалекую супругу — это она попросила нас пойти и все уладить с вами по чести. Пишите же.
Кемпнер повиновался автоматически. Под диктовку барона он коряво, пляшущим почерком написал:
«Рейсхфюреру СС Гиммлеру. У меня нет больше сил жить, головные боли невыносимы. Позаботьтесь о моей семье. Штурмбанфюрер Зигфрид Кемпнер».
— Где у вас кухня? — спросил барон.
Кемпнер показал рукой, как пройти. Барон сделал знак второму. Тот вышел на кухню, вернулся со стаканом, достал из кармана пальто бутылку — Кемпнер безумными глазами следил, как светлая жидкость, булькая, льется в стакан.
— Пейте, Кемпнер, — сказал барон. — Это шнапс.
Кемпнер маленькими глотками выпил полный стакан. Это действительно был шнапс, но с необычным привкусом.
Они взяли его под руки, привели на кухню. Последние шаги он делал уже с трудом. Они опустили его на пол. Барон отвернул газовые горелки…
ГЛАВА 8
ГАЗЕТНЫЙ ВАРИАНТ
То безжизненно холодное, свинцовое, бесформенное, что в сознании Гая непроизвольно связывалось со словом «провал», пронеслось совсем рядом, обдав его леденящим ветром. Слишком долго он ходил по опасным граням, слишком бесцеремонно пытал судьбу. По всем человеческим правилам, он давно уже исчерпал свою долю счастья и удачи в работе. Фриц прав: надо менять орбиту, уходить на другие линии…
Но Гай не мог исчезнуть из Германии, не повидав Маргариту, и Фриц с большой неохотой, после горячих просьб, все же разрешил ему поездку в Раушен.
В Кенигсберге на вокзальной площади Гай нанял такси и через полчаса оставил его в Раушене возле почты, условившись с шофером, что тот будет ждать его два часа, а потом они вернутся в Кенигсберг.
Чистый, опрятный городок на самом берегу Балтийского моря оправдывал свое название — был весь какой-то светлый. Гай, читая по табличкам названия переулков, искал нужный дом минут десять. Погода была теплая, солнечная, дышалось легко.