Чекисты рассказывают. Книга 4-я
Шрифт:
Старик обрадовался своему давнишнему знакомому, пригласил в дом. Попотчевал старик майора свежим медком. Поговорили, вспомнили былые дни, охоту, обменялись мыслями и о том, что ожидает их в скором будущем, которое уже грохотало в нескольких километрах от деревни.
В конце беседы Афанасий Денисович, заговорщески подмигнув, спросил:
— Сдается мне, товарищ майор, ты заглянул ко мне не только для того, чтобы проведать старика?
— А что, Афанасий Денисович, — в тон ему ответил Яблонский, — разве время неподходящее для нанесения визитов?
— Да, время, время, — посерьезнел старик.
— Угадал ты, Афанасий Денисович, не только с
— Еще не совсем, значит, вышел в отставку старый красный партизан, еще послужит он своему народу.
Обсудили детали. Разведчики должны были обратиться к Афанасию Денисовичу и с его помощью приступить к выполнению задания командования.
— Ну, как там дела, ефрейтор?..
— Ефрейтор Штангльмайр, герр обер-лейтенант. Всё в порядке. — Денщик поставил у дверей спальни начищенные до блеска сапоги и застыл в ожидании дальнейших приказаний. Обер-лейтенант Штробах появился в дверях в галифе и нижней рубашке. Он потянулся, несколько раз присел, затем взял сапоги и, не обращая внимания на денщика, начал обуваться.
— Русские не наступают на деревню? — снова спросил Штробах. Он сегодня был в прекрасном расположении духа, выспался и, выйдя из спальни, заметил на столе приготовленный для него обильный завтрак. Поэтому он позволял себе шутить с этим ефрейтором с плохо запоминающейся фамилией.
— Никак нет, — прищелкнул каблуками ефрейтор и добавил: — Там какая-то женщина, герр обер-лейтенант, идет полем в деревню.
— Мало ли кто там еще по дороге шляется.
— Она не на дороге. Я ее приметил, когда она вышла из лесу и направилась в деревню.
— Ну, хорошо, посмотри, куда она пойдет, потом доложишь.
— Яволь, герр обер-лейтенант, — денщик круто повернулся, щелкнул каблуками и направился к выходу. Обер-лейтенант бросил ему вдогонку:
— Когда она будет проходить мимо, позови ее сюда.
— Яволь.
Когда ефрейтор Штангльмайр выскочил из дома и выглянул из-за угла, Галина входила во двор Афанасия Денисовича. Ефрейтор побежал за дом и, спрятавшись там, стал наблюдать за незнакомкой. Он был услужливым и трусливым, боялся передовой, но в то же время очень хотел выслужиться. Страстно мечтал захватить в плен русского партизана или разведчика и получить за это медаль…
Девушка вошла во двор Афанасия Денисовича. Приблизилась к двери и собралась постучать, но, увидев увесистый замок, остановилась в раздумье. Что же делать? Идти обратно? Посмотрела на окна: занавески были задернуты. А может, ушел куда-нибудь ненадолго? Она медленно направилась на улицу. В доме, что стоял напротив, топилась печь: из трубы поднимался сизый дымок. Дверь на крыльце была открыта.
Галина открыла калитку, подошла к крыльцу.
— Есть кто дома? — Она хотела спросить, не видели ли сегодня старика и не знают ли, куда он ушел. На ее голос вышла молодая дородная хозяйка, а следом за ней мужчина в нательной рубашке, заправленной в галифе с подтяжками, и блестящих офицерских сапогах. Сердце у девушки сразу куда-то упало. Она не ожидала ничего подобного и растерялась. Конечно, говорили ей не один раз о том, что, может быть, придется столкнуться с немцами и надо уметь объяснить свое появление в деревне, но ей почему-то казалось, что этого не случится. Все вокруг казалось таким обычным, мирным, ничто не говорило о том, что в деревне фашисты. Да и видела она немцев первый раз в жизни. Какое-то время и Галина и хозяйка с мужчиной в офицерских сапогах смотрели друг на друга и молчали. Первой нашлась хозяйка. Она спросила:
— Вам кого?
Пока Галина думала, что ей ответить, мужчина шагнул вперед, загородив собой хозяйку, и спросил:
— Ты кто есть? Что ты хочешь?
— Студентка я, иду домой, в Орловскую область, — несмело ответила девушка. — Зашла, хотела попросить воды…
— Ком, — сказал мужчина и поманил ее пальцем в дом. Галина вошла на кухню. Хозяйка молча протянула ей кружку с водой. Девушка отпила и, поставив кружку на табуретку около ведра с водой, не знала, что ей дальше делать. Но вскоре из гостиной вышел офицер в кителе с увесистой кобурой на поясе. Он что-то крикнул солдату, снова сказал ей «ком» и пошел вперед. Офицер шагал широким шагом впереди, за ним еле поспевала Галина, процессию замыкал солдат с черным куцым автоматом на груди. В центре деревни они свернули в усадьбу, во дворе которой стояли военные грузовики, мотоциклы, шныряли солдаты в мышиного цвета мундирах. Те, что сидели у крыльца, вскочили со своих мест и вытянулись перед офицером, который вел Галину, а затем с любопытством уставились ей вслед.
Галине все происшедшее с ней в то время, как она вошла в деревню и встретилась с немцами, казалось дурным сном. Будто и не с ней это случилось вовсе. Она механически переставляла ноги, ничего не видела и не слышала вокруг, мысли в голове путались…
Ничего этого в отделе Кленова, конечно, не знали. Группа ушла в конце августа. На исходе был сентябрь, а от разведчиков не было никаких вестей. Как в воду канули. За это время советские войска еще отошли на восток. Контрразведчики принимали во внимание то, что и расстояние увеличилось, и с рацией могло что-нибудь случиться, и многое другое, но времени-то прошло уже порядочно. Судьба ребят начинала волновать всех, кто имел к ним отношение, и прежде всего Андреева как ответственного за их подготовку и отправку. Надо было что-то предпринимать. Кленов приказал послать радиограмму «Смелому».
«Смелый» был работником отдела Кленова и действовал в районе Гомеля с базы одного из местных партизанских отрядов. В радиограмме просили его в ближайшее время побывать в деревне Дайнова и попытаться выяснить, появлялась ли там группа и куда она ушла дальше.
В тот же день к капитану Андрееву с заявлением обратилась гражданка Пухлякова. Вчера на товарной станции, где она работает багажным контролером, получал груз, предназначенный для своей части, один военный, по фамилии Гусев. Она знала его, еще будучи гимназисткой, до революции. Этот Гусев и ее муж учились вместе в выпускном классе гимназии, она — на два года младше. Но фамилия его тогда была другая — Григорович. Муж потом рассказывал ей, что Григорович служил в белых войсках прапорщиком или поручиком, она это не помнит точно, бежал с белыми и жил за границей во Франции или Германии.
— Да, но может быть, она обозналась. Встречаются люди очень похожие друг на друга, — заметил Кленов.
— Нет, очень уверенно утверждает, что не ошиблась. Говорит, что вначале она растерялась, когда усидела его, да и сомневалась: сколько лет прошло! Тем более что в доверенности указана фамилия не Григорович, а Гусев. Потом, когда он там на станции побыл некоторое время, разговаривал, она его рассмотрела как следует, и все сомнения отпали.
— Так. А где ее муж?