Чекисты рассказывают... Книга 2-я
Шрифт:
Мои товарищи работали, собирая все, что можно было узнать в короткий срок, об этом человеке. Мы не обошли вниманием и подсказки Баландина. В институт, где Чарустин защищал диссертацию, поехал наш сотрудник выяснить все что можно об этой диссертации. Консультировались наши товарищи и со специалистами, пытаясь выяснить, что могло быть основой конфликта между куратором и Чарустиным в московской аспирантуре. Нам надо было понять этого человека. Что могло привести его в объятия Фишера?
Я задумался и не услышал шагов. Раздался
— Вы ко мне, товарищ Дубровин?
Я оглянулся. Передо мной стоял Чарустин. Высокий, седой человек с усталыми карими глазами. Он осунулся за эти дни, и даже угасла та тревога, которую я приметил у него на пожаре.
Неладно получилось, что он застал меня возле своего дома, я не собирался за ним следить.
— Да вот, выдался свободный вечер...
Чарустин сочувственно улыбнулся.
— И вечер и день, я всегда в вашем распоряжении. Я ждал.
— Вы ждали?
— Ждал! Мне известно, что Баландин настаивает на том, чтобы расследованием занялось ваше учреждение. К тому же у следователя прокуратуры я уловил некий оттенок, подозрительности.
Он сам шел к нам навстречу? Это всегда интересно. Что это? Попытка разведать боем, что нам известно? Обычное в таких случаях нетерпение?
— Вы один? — спросил Чарустин.
Задавая этот вопрос, не высказал ли он опасение, что мы пришли за ним?
— Один.
— Неофициальный допрос?
— Нет, расследование ведет прокуратура. Баландин действительно сделал нам некоторые представления. Но это же объяснимо, Василий Михайлович... Такое несчастье...
— Чем обязан я вашему визиту? — сухо и даже вызывающе сказал он.
Визита не было. Не объяснить же Чарустину, что ноги сами меня привели к его дому, а стало быть, и к этой встрече.
— Считайте нашу встречу случайной! — ответил я Чарустину.
Он грустно усмехнулся.
— Наш город невелик, вы приметны. Поверьте, я не вижу ничего необычного в том, что катастрофой заинтересовалось ваше учреждение. Я рад, что встретил вас... Случайно! Я знаю, что у вас побывал Баландин. Он об этом всех оповещал. Я ждал вызова — вызова нет. Самому идти как будто бы и незачем... А надо бы! Надо! Баландин у вас побывал, в этом есть особенный смысл!
— В чем же вы видите здесь особенный смысл?
— Мне кажется, что Баландин решил меня уничтожить... Мне надо бы с вами объясниться, поскольку вы причастны к расследованию причин катастрофы.
— Технические вопросы, товарищ Чарустин. Технические вопросы...
Чарустин искоса посмотрел на меня и предложил:
— Может быть, вы зайдете ко мне? В технических вопросах я могу быть полезен.
Пришлось принять приглашение.
Квартира на третьем этаже. Две комнаты. Мы прошли в кабинет. Вдоль стен книжные стеллажи. Письменный стол не очень просторный, да их сейчас и не делают массивными. Над книжными полками несколько эстампов. Над письменным столом фотография двух ребятишек: мальчик
Я мгновенно все это обежал взглядом и... Я не мог скрыть своего удивления. На столе стояла фотография. Точное повторение фотографии Гертруды, присланной нам органами безопасности ГДР.
Признаюсь, к такому варианту я был не подготовлен.
Вежливый хозяин пропустил меня вперед, поэтому он не видел моего лица в тот момент, когда я заметил на столе фотографию.
Мы сели к столу. Я попросил листок бумаги и высказал предположение о наличии подземного хода под нефтепроводом.
Чарустин внимательно слушал. Какого-либо облегчения я не заметил у него. Он не ухватился, как утопающий, за эту соломинку.
Когда я кончил, он с сомнением покачал головой.
— Легенда о подземных ходах возле монастырей — явление распространенное. Вы утверждаете, что есть документы о подземных ходах именно в этом монастыре. Может быть... Были, вероятно. Но это четырнадцатый век. С тех пор минуло более шестисот лет. Предполагаемый подземный ход лежит в пойме реки. Давайте прикинем, какой слой песка могла нанести за шестьсот лет Талица. Она только на вид скромная речушка... Я ее видел и в дни разлива...
— На откосах видны камни. Можно предполагать, что она бежит по каменистому кряжу...
Чарустин покачал головой.
— Кремниевые прожилки и не более того. Песок. Талица в древности, вероятно, в меловой период, была дном моря. Вообще огромные площади этой области в меловой период были покрыты морем. Отсюда и пески. И не только по руслу Талицы. Со времен татарских нашествий здесь вырубаются леса. В петровские времена отсюда брали дуб и сосну. В прошлом веке разорившиеся помещики продавали лес на выруб. Пески не дремали, они тихо накатывались под ветрами, которым открыло дорогу безлесье.
Чарустин начал что-то подсчитывать на бумажке и вдруг остановился. Внимательно посмотрел на меня, и по бумаге опять побежали цифры. Карандаш сломался от сильного и, пожалуй, нервного нажима.
Он достал из кармана шариковую ручку. На листке выстроились в колонки цифры, пошла, в ход логарифмическая линейка.
Я смотрел на него, пытаясь угадать, всерьез все это или тонко рассчитанная игра?
— Я не хотел бы таких доказательств своей невиновности, — сказал задумчиво Чарустин. — Вам известно, какое обвинение выставляется прокуратурой?
— Мне известен акт технической комиссии... — ответил я уклончиво.
— В прокуратуре ход рассуждений сводится к тому, что я получил трубы некачественного металла... Слово «диверсия» не произнесено, но оно как бы повисло в воздухе. Мне легко было бы ухватиться за эту версию... но! Подземный ход в песчаном грунте поймы не мог сохраниться на протяжении шестисот лет. Это исключено. Что там произошло? Почему получился провал? Выводы технической комиссии относительно причин взрыва придется мне оспаривать.