Чекисты рассказывают... Книга 2-я
Шрифт:
— Он показывает, что знаком с вашей сестрой, что она работала по его заданиям. Вам известно, что Эрвин Эккель является агентом федеральной разведки?
— Я этого подтвердить не могу.
— Он арестован и дает показания на вашу сестру.
Фон Ламердинг пожал плечами, опустил глаза. Он, видимо, с трудом сдерживался.
— Эрвин Эккель это выдуманная фамилия, — продолжал мой коллега. — Известно, что в годы, когда Гитлер стоял у власти, он исполнял обязанности палача в Эстервегене...
— Эти превращения сегодня не столь большая редкость.
—
— Мерзость! — вскричал фон Ламердинг. — Этого не может быть!
— Все может быть, когда к делу привлекают людей типа Фишера.
— С сестрой этого быть не могло! Она могла выполнять задания из патриотического чувства, из приверженности к идее великой Германии, но... до предела, господин следователь, за это я ручаюсь...
Следователь иронически улыбнулся.
— Поручительство, я сказал бы, не очень надежное...
— Что значит в этой игре Эккель? — спросил фон Ламердинг. Выдержка ему изменила. — Карьера Эккеля закончена. Он арестован вами.
— Я могу подсказать, в каком направлении вам надо вести поиски. Есть некий Шварц... Вы знакомы с ним?
— Нет, — тут же ответил фон Ламердинг.
— У него остались некоторые документы, связанные с интересующим нас делом. Фотографии Гертруды и советского инженера, о котором шла речь... Если бы мы их получили, мы могли произвести экспертизу, не являются ли эти снимки фотомонтажом. Тогда обвинения против вашей сестры были бы сняты. Но нужны подлинники.
— Они у Шварца?
— Так показывает Фишер, так предполагает ваша сестра.
Ламердинг стремительно встал.
— Через несколько дней вы получите эти документы! Но я хотел бы поставить встречное условие: наши с вами переговоры должны остаться в тайне. Я не верю показаниям Фишера. Может быть, он или Гертруда как-то могли склонить к сотрудничеству советского инженера, но не той ценой, о которой говорит Фишер! И к тому же он действует в системе операции «Индекс». Операция «Индекс» — это сбор информации. Составляется досье на каждого человека из социалистических стран, попадающего в поле зрения федеральной разведки. Изучаются все стороны его характера, увлечения, достоинства, слабости. Может быть, немедленно это и не пригодится, но может пригодиться впоследствии. О, совсем не обязательно вербовать скомпрометированного человека, достаточно его просто-напросто осрамить и опозорить. Не сегодня так завтра, может быть, через десять лет обнаружится та клавиша, на которую можно будет нажать в своих целях. Здесь все идет в ход: и клевета, и анонимные письма, и дезинформация, и распространение фальшивых купюр и фальшивых распоряжений в банки, и подкуп...
14
Наступил подходящий момент для очной ставки Фишера и Гертруды.
Первым ввели Фишера.
Когда к нему обращался следователь, Фишер буквально вытягивался навстречу каждому его слову.
— Мне хотелось бы, — начал я, — господин Фишер,
Фишер вытянулся в мою сторону.
— Слушаю вас, господин следователь!
— Господин Фишер, правильно ли мы вас поняли? Вы изъявили готовность говорить вполне откровенно.
— Конечно, конечно, господин следователь! Полная откровенность. Полное признание. Никаких тайн от следствия. Я надеюсь, что полное признание смягчит мою вину. И что же у меня за вина? Сегодняшние мои действия? Прошлое? Прошлому уже более двадцати лет! За давностью смягчается наказание. Я действовал лишь по приказу...
— Господин Фишер, — перебил я его. — Мне стало известно, что на новой работе вы имели неприятности. Вами были недовольны ваши хозяева из федеральной разведки.
— Мной! Недовольны?.. А бывают ли эти господа кем-нибудь довольны?
— В чем-то у вас получился срыв. В чем?
Бесцветные, студенистые глаза уставились на меня. Он явно старается понять, откуда у нас сведения, что мы знаем.
— Я умею служить, — сказал он медленно. — Я службист, господин следователь, и горжусь этим. Я был всегда на хорошем счету у начальства. Если бы вы вдруг пожелали взять меня на службу, вы убедились бы в моей исполнительности. Я не понимаю, о каких неприятностях вы говорите. Скажите мне, господин следователь, прямо: что вы от меня хотите?
— Мы вас предупреждали, что нам нужна правда. Только правда! Вы нигде в своих показаниях не лгали?
— Вам надо, чтобы я изменил показания? Пожалуйста! Я откажусь, если это вам нужно...
Я поинтересовался, где мы могли бы найти доказательства вербовки Чарустина, кинофильм, о котором он рассказывал, и прочее.
— А разве мои показания не убеждают вас? — Фишер сказал это даже с некоторой издевкой. — Вы понимаете, господин следователь, что такие вещи не являются личной собственностью. Обратитесь к господину Шварцу. Вам известен его адрес. Возможно, он передаст вам этот документ.
— А почему бы и нет? — ответил я. — А пока мы обратились к Гертруде Ламердинг.
Фишер откинулся на спинку стула. Мы ждали, что он скажет. Он это понял и тоже молчал. Молчание затягивалось. Если бы он был уверен, что его показания не разойдутся с показаниями Гертруды, зачем бы ему сейчас так упорно молчать?
— Господин Фишер. Мы вам сейчас предоставим возможность изложить свои показания, касающиеся Гертруды Ламердинг, в ее присутствии.
— Я вас еще раз спрашиваю, господин следователь, какие вам нужны показания?
— Нужна правда и только правда!
— Эта формула для всех судов! И ни один суд не искал правды. Правда лишь то, что хотят считать правдой! Что вы хотите, господин следователь, считать правдой?
— Действительно ли вы засняли кинофильм, о котором говорили нам?
— Как вам нужно?
— Вы показывали правду или нет? Вот что нас интересует...
— Правду... — процедил сквозь зубы Фишер.
Мой коллега снял трубку и попросил привести Гертруду Ламердинг.