Человеческая гавань
Шрифт:
Симон ушел, не дождавшись Мариты. Придя домой, он выкинул все содержимое коробки. Марита устроила страшный скандал, узнав о том, что он сделал, но скоро успокоилась. Симон понял: она совершенно уверена в том, что ей удастся в самом скором времени восстановить свой запас.
Ему потребовалось несколько недель, чтобы отследить, откуда она доставала наркотики. Ее бывший приятель, работавший в аптеке, украл кучу ингаляторов, предназначенных для работников вневедомственной охраны. Он — то и предложил попробовать их Марите, более того, он продолжал снабжать ее даже тогда,
Симон угрожал всем, чем только мог. Полицией, публичным разоблачением. Он старался изо всех сил, но ничего не выходило. Марита продолжала употреблять наркотики.
Проблема была еще и в том, что фокусы Мариты принимали все более драматические формы. Она могла исчезнуть на несколько дней и не говорила, где была. Она ясно давала понять Симону, что он может сидеть в квартире, ожидая ее, а она будет жить так, как хочет, и он ничего не сможет с ней поделать.
Выступлений она никогда не пропускала — нет, она исчезала в перерывах. Когда приходило время появиться перед зрителями, она, как всегда, сияла красотой и легко двигалась по сцене. Отчасти поэтому Симон следил, чтобы их график выглядел как можно плотнее.
Разумеется, он не был счастлив.
Ему нужна была Марита. Она была его партнером и его второй половиной на сцене — ведь без нее он был просто квалифицированный жонглер. И она была его женой. Он любил ее до сих пор. Но он не был счастлив.
Весной 1953–го, несмотря на то что он был на вершине своей карьеры, Симон по — прежнему пролистывал блокнот с графиком выступлений, ощущая беспокойство. Лето выглядело довольно хорошо — китайское варьете многое обещало. Но три недели в июле были совершенно пустыми. Июнь и август забиты полностью, а вот эти недели в июле смущали и беспокоили его. Он так и представлял, как он один сидит в Стокгольме, в то время как Марита развлекается неизвестно где. А этого ему совсем не хотелось.
Существовала одна возможность, которую Симон решил попробовать. Он взял «Дагенс нюхетер» и стал смотреть объявления о сдаче жилья. Под заголовком «Дачи» он нашел следующее:
«Прекрасный ухоженный дом на Думаре в Южном Рослагене. Рядом с морем, свой причал. Возможность взять напрокат лодку. Жилая площадь 80 квадратных метров. Сдается на год. Контактное лицо: Анна — Грета Иварссон».
Думаре.
Что ж, остается надеяться, что это правда остров, что там нет никакой прямой связи с материком. Может быть, ему удастся отлучить Мариту от тлетворного влияния Стокгольма, и тогда все наладится.
Он тут же снял трубку и позвонил по указанному номеру.
Женщина, которая ответила по телефону, честно сказала, что других желающих снять дом пока нет и ему стоит приехать и посмотреть. Цена — тысяча крон в год, торговаться нет смысла. Нужно ему объяснять, как доехать?
— Да, — сказал Симон, — но вот еще что… это остров? Настоящий остров?
— То есть что вы имеете в виду?
— Ну… там вода со всех сторон?
На конце провода несколько секунд длилось молчание. Затем женщина откашлялась и сказала:
— Да, это остров. И вокруг вода. Довольно много
Симон прикрыл глаза, как от боли.
— Я только спросил.
— Понятно. У нас есть телефонное сообщение, если вы об этом беспокоитесь.
— Нет — нет. Как к вам добраться?
— На пароме из Нотена. А туда идет автобус. Рассказать подробнее?
— Да. Пожалуйста.
Симон записал номер автобуса и пообещал предварительно позвонить перед выездом. Повесив трубку, он заметил, что вспотел. Кажется, он выставил себя посмешищем. А услышав ее голос, Симон уже понимал, что не хочет быть посмешищем в глазах этой женщины.
Марита ничего не знала о его планах на лето, и потому ехать и смотреть дом должен был он сам. Однажды в конце апреля, следуя указаниям Анны — Греты, Симон через два с половиной часа дороги на автобусе и пароме стоял на причале Думаре.
Женщина вышла к нему навстречу. На ней была вязаная шапочка, из — под которой виднелись две темно — каштановые косы. Она обменялась с Симоном рукопожатием, и он отметил, что у нее маленькие, но крепкие руки.
— Добро пожаловать, — сказала она приветливо.
— Спасибо.
— Надеюсь, поездка прошла хорошо?
— Да, без проблем.
Анна — Грета сделала жест в сторону моря:
— Тут много воды, как вы видите.
Шагая вслед за Анной — Гретой, Симон внимательно рассматривал округу. Причалы, эллинги, запах моря.
Он пытался представить себя здесь через два года, пять, десять. Вот он старик, идущий этой самой дорогой. Мог ли он себе это представить?
Да. Я могу себе это представить.
Когда они шли по тропе, Симон скрестил пальцы, чтобы именно вот этот дом оказался его. Белый, с небольшой остекленной верандой, внизу причал. Он был не особо красив сейчас, когда кругом не было никакой зелени, но Симон ясно видел, как тут будет летом.
Мальчик лет тринадцати стоял около дома, засунув руки в карманы кожаной куртки.
— Йохан, — сказала Анна — Грета мальчику, — возьми ключ от морского домика, будь добр.
Мальчик пожал плечами и пошел к двухэтажному дому, стоявшему метрах в ста. Симон огляделся. Анна — Грета проследила за его взглядом и сказала:
— Там Смекет. Но там никто сейчас не живет.
— Вы живете здесь одна?
— Я и Йохан. Хотите посмотреть участок?
Симон послушно обошел участок, посмотрел крышку колодца, лужайку, причал. На самом деле он уже все решил. Когда Йохан вернулся с ключом и Симон оглядел дом изнутри, тот уже твердо все решил. Выйдя на улицу, он сказал:
— Я беру его.
Договор был подписан, и Симон заплатил аванс. Анна — Грета поставила кофе, потому что до обратного парома было больше часа. Симон узнал, что дом она унаследовала от свекра и свекрови, скончавшихся несколько лет назад. Йохан вежливо отвечал на все вопросы, но особенно разговорчивым не был. Вдруг он спросил:
— А чем вы занимаетесь?
Анна — Грета смущенно воскликнула:
— Йохан!
— Совершенно естественный вопрос, — кивнул Симон, — ведь я буду вашим соседом. Я — волшебник.