Человеческая гавань
Шрифт:
Потом они вместе смеялись, ведь отец казался таким большим и сильным, а угорь по сравнению с ним маленьким. Но угорь победил.
Ни у кого нет таких длинных рук.
Тем не менее воздействия моря можно как — то избежать, если вы, конечно, хотите жить. И у вас есть воля к жизни.
В половине шестого паром пристал к причалу Думаре, и человек, который только что раздумал сводить счеты с жизнью, отстал от группы радостных людей и пошел по улице по направлению к гостинице. Поднявшись
Наконец он добрался до перекрестка. Он так устал, что едва дышал. Пройдя мимо сосен, он остановился перед дверью Смекета и, не снимая обуви, прошел на кухню. Наклонившись над раковиной, он начал пить, испытывая такую жажду, как будто провел целый месяц в пустыне.
Он пил до тех пор, пока не понял, что больше в него не влезет. Тогда он, покачиваясь, отошел от раковины.
Он закрыл глаза и внимательно прислушался.
Андерс обещал молодоженам, что вернется в дом Анны — Греты, только на минутку заглянет в Смекет, кое — что проверить. Тем не менее он остался сидеть на полу и ждал, когда вода начнет проникать во все клетки его организма.
Ты здесь? Майя?
Где ты?
Ответа не было. Неужели Симон оказался неправ? Но как тогда Хенрик и Бьерн сумели раздобыть ее комбинезон? Значит, где — то поблизости она все равно есть.
Это был его последний шанс. Андерс балансировал на краю пропасти. Главное — завершить ее поиски, и все, затем темнота. Все будет кончено.
Приди. Прикоснись ко мне.
Его тело казалось пустым и легким. С моря, через открытое окно, доносился слабый ветерок.
Ты здесь?
Вода проникла в кровь и мышцы, теперь Андерс чувствовал море почти физически. Море перетекало в нем, наполняло его, приподнимало его своим приливом. Его глаза наполнились слезами.
Детка… прости меня. Прости… за все.
Он собрал пустые бутылки из ящиков и начал наполнять их водой. Затем он взял книжки про Бамсе и положил в карман фотографии Ховастена. Уже по дороге к дому Анны — Греты он вынул из кармана бутылку воды и сделал еще несколько глотков.
Молодожены сидели на кухне. Они уже успели переодеться. Все было как обычно, и в то же время все было иначе. Увидев пакет, Симон спросил:
— Это что… вода?
— Да.
— Можно мне посмотреть бутылку?
Андерс протянул ему бутылку.
Ничего особенного увидеть не удалось. Вода в Смекете всегда казалась немного мутной из — за примеси песка, и ее всегда отстаивали перед тем, как пить.
Симон взял стакан и нерешительно посмотрел на Андерса:
— Можно мне?
Андерс кивнул, находя ситуацию немного абсурдной. Симон просил разрешения перелить воду из бутылки. Вроде бы ничего особенного, но, возможно, Майя была в воде, и Симон попросил так, как будто в бутылке человеческий прах. Прежде чем потревожить прах умершего, надо спросить разрешение родственников.
Она не умерла. Она просто ушла. Она…
Андерс пытался вспомнить то, о чем Симон говорил ему несколько дней назад.
Когда? Время утратило значение.
Он уже собирался задать Симону вопрос, но тот достал спичечный коробок и сунул в него пальцы левой руки. Затем он закрыл глаза и быстро опустил в воду указательный и средний палец правой руки.
На кухне наступила полная тишина. Наконец Симон вынул пальцы и покачал головой.
— Нет, — сказал он, — что — то там есть, конечно, но оно очень слабое.
Он растерянно посмотрел на свои мокрые пальцы, как будто не зная, что делать. Сначала он рефлекторно хотел вытереть их о штаны, но передумал и помахал ими, давая высохнуть. Андерс поднял стакан ко рту и выпил воду.
— Ты правда думаешь, что это хорошо? — спросила Анна — Грета.
— Бабушка, — ответил Андерс, — ты даже не представляешь, как это хорошо.
Ему захотелось помочиться, и по дороге в туалет он заглянул в кладовку, чтобы распрощаться с ружьем и своими самоубийственными намерениями. Ему пришло в голову, что ружье надо бы куда — нибудь спрятать, разрядить или просто выкинуть, во избежание несчастного случая.
Остановившись перед унитазом, он посмотрел на картинку в рамке. Классический мотив: маленькая девочка с корзинкой в руке идет через узкий мост над пропастью. Рядом с ней — ангел с большими крыльями, он раскинул крылья, как бы защищая ее. Девочка не замечает ни ангела, ни опасности, которой она подвергается, она просто щурится от солнца, а щеки у нее розовые и свежие.
«Вот как?» — подумал Андерс.
Он и сам не понимал, как эта картинка связана с его историей, но он точно знал, что изображенные на ней вечные символы — красота, опасность и благодать — взаимосвязаны между собой.
Все возможно.
Когда он вернулся на кухню, Анна — Грета растапливала печь. Симон сидел на своем обычном месте и смотрел на бутылку, как будто в хрустальный шар колдуньи, надеясь там что — то увидеть. Андерс сел по другую сторону стола.
— Симон, — сказал он, — а что произошло с Сигрид?
Симон оторвал взгляд от бутылки.
— Я знал, что ты спросишь, — ответил он, — кроме того, я и сам думал об этом.
— О чем?
— А разве ты не помнишь, как это было?
Андерс схватил бутылку и сделал несколько глубоких глотков.
— Нет, — сказал он.
— Что ты чувствуешь сейчас?
Андерс погладил ладонью грудь:
— Тепло. И не так одиноко, как раньше. Ну, что ты хотел рассказать про Сигрид?
Анна — Грета поставила кофейник на стол и села с ними.