Человечный человек
Шрифт:
Остановившись под натиском света, который перекрыл паническую атаку, человек достал из бокового кармана куртки телефон. Ему захотелось перечитать сообщение. Поступив по наитию и перечитав ночное послание, которое не изменилось ни на букву, он поддался сомнению. Парк у дома был один. Неужели шутка? Неужели западня? Подозрение за подозрением посещали его голову. Ночная шутка отметалась, ведь товарищ исключительно любил говорить прямо. Стоило позвонить, но разговор деликатен.
Загоняя себя во всё более непроходимые места, мозг подкинул новую идею – отослать простой вопрос: «Ты где?» Ответ не заставил себя долго ждать. Позади него раздался твёрдый и отчётливый голос: «Обернись». Развернувшись на 180 градусов, глаза, что сегодня явно
Это был хилый молодой человек в толстых каштанового цвета очках и с длинными серебристыми волосами, доходившими до плеч. Это был Родион.
– Зачем ты написал мне?
– Контракт истёк давным-давно. Инга должна разлагаться на молекулы, а не спать в твоей комнате мирным сном. Я здесь затем, чтобы тебя предупредить. Больше я не буду прикрывать тебя перед Советом. До сих пор тебе не вручали чёрную метку лишь потому, что я убеждал Совет, что тебе нездоровиться, но год – это слишком большой срок. Скажи мне, неужели ты усомнился в догме «карать и выметать»?
– Не могу покарать. Кажется, она не потеряла свою человечность. Я хочу попробовать её спасти.
– Человек по фамилии Человеков демонстрирует человечность. Забавно.
– Думаю, мне понадобиться ещё немного времени, но…
– Но ты просрочил контракт. Времени нет. В связи с чем Совет передаёт тебе, что если в течение недели ты не избавишь город от её невежества, за тобой придёт жнец. Смерть предателю.
Глава I
Человек аккуратно прикрыл за собой входную дверь, разнеся по уголкам квартиры еле слышный щелчок. Дрожащие пальцы теребили замок на куртке. Частенько после встречи с Родионом парня накрывали симптомы отравления: лёгкий озноб, тошнота и небольшая температура. Неприятные симптомы сочетались с внутренними склоками в области морали.
Соскребя весь оставшийся дух по сусекам, человек тяжёлой поступью стал пересекать серый коридор. Голод вёл человека на кухню. Чем ближе его стопа становилась ко входу в обеденную комнату, тем сильнее до слуха доносилось шкворчание, а до обоняния – яичный запах. Инга готовила завтрак.
Дойдя до середины коридора, где с левой стороны должна была располагаться закрытая дверь в комнату Инги, парень заметил краем глаза, что врата в обитель дьяволицы распахнуты настежь. Задержавшись, Человеков решил заглянуть в пристанище «домашнего недолюда». Вместо привычного бардака здесь заправлена постель, убраны вещи и исчезли бутылки из-под алкоголя. Внезапный субботник привёл человека в состояние смятения. Подобные события произошли впервые за год совместного проживания. Означает ли это ту самую изменчивость? Или же это разовое помутнение в её разуме?
Пока человек пытался найти ответы на заданные самому себе вопросы, помимо шкворчания, по всей видимости, масла, ушная раковина уловила новые колебания. На этот раз – женского пения. Неужели Инга? Чересчур много было удивления на один квадратный метр, поэтому парень поспешил зайти на кухню. Девушка стояла у газовой плиты. Она не заметила его, так как стояла к нему спиной. В её уши были вставлены маленькие белые наушники.
Сев на стул, человек пристально уставился на утончённую талию девушки. Предлагая ей пожить у себя, он и не догадывался, на какой долгий срок это проживание затянется. Подруга, о которой он заботился и которую оберегал, вечно доставляла ему неудобства, так уже на второй день проживания пьяную Ингу притащил неизвестный парень, который, по всей видимости, рассчитывал в тот день на что-то большее. Пришлось отбивать её от пьяного ухажёра, что пытался в прямом смысле слова унести её в другое место. Вниманием мужского пола она была не обделена.
Их знакомство началось с простого заступничества. На первом курсе колледжа, где контингент не блистал нормами прилежного поведения, девушка взяла робкого молодого человека под свою опеку. Тогда парень ей показался весьма асоциальным, робким и в целом безобидным человеком, который почему-то никогда не отказывал в её просьбах.
Когда же в Совет поступил контракт на Ингу, Человеков, понимая, что кары ей не избежать, решил отсрочить этот момент, выбив через Родиона заказ. Но чем больше он медлил, тем больше росла привязанность к ней. Девушка заставила Человекова поддаться сомнениям в сфере своей занятости. Убивать подобных ей существ резко стало ему противно. Их бездыханные тела вместо призрения стали вызывать мгновенья сострадания. Однажды приютив недолюда, питая его своей заботой, человек пропитался чужими проблемами и состраданием к чужим проблемам.
– Чёрт! – обернувшись, вскричала девушка. – Зачем ты ко мне подкрадываешься?
– Почему ты готовишь? – под напором девушки человек привык бесчувственно уходить от ответа на вопрос.
– Хочу и готовлю. Тебе какое дело? – Инга с присущей ей холодностью, грубостью и высокомерием отчеканила своему собеседнику.
– Верно, никакого мне дела нет, – сползая своим взглядом по оголенным лодыжкам своей сожительницы, человек задумался, заговорив наедине с самим собой. «Как часто она мне грубит и как быстро тает моя обида. Господи, неужто я не смогу перерезать ей горло? Стольких задушил, стольких отравил, а зарезать не смогу». На кухонном столе возле его руки лежал нож. С черной рукояткой и тупым лезвием. Он будто подначивал, будто обзывался и брал на слабо. Обхватив рукоять, человек было сдвинул его с места, но быстро отпихнул, от чего скинул со стола на деревянный пол. Девушка, внимательно наблюдавшая всю эту картину целиком, вначале немного замялась, но потом довольно быстро пришла в себя.
– Я давно тебе говорила, что у него лезвие затупилось, – отвернувшись к газовой плите, девушка вновь начала скрежетать ложкой по дну сковородки. – Ко мне мама приедет сегодня вечером. Вот и убралась. – заговорила она ласковее, чем прежде, что обычно проявлялось в её голосе, когда ей нужно было попросить Человекова об услуге.
– Мама? – переспросил удрученный своими заботами человек.
– Да. Она редко ко мне приезжает. Тебе лучше будет где-то переждать сегодняшнюю ночь и завтрашний день. Обещаю, завтра вечером она уедет, – говоря это так, будто хозяин уже дал своё согласие, Инга застала Человекова врасплох.
– Но мне некуда идти, – рассудительно, но взбудораженный одной мыслью, что ему сегодня придется спать не в своей «крепости», а где-то в том пугающем мире, человек запротестовал.
– У тебя нет друзей? Позвони кому-нибудь, напросись на посиделки, задержись и напросись на ночевку.
У человека и впрямь не было друзей, отчего идти было некуда. Были приятели, но напрашиваться как-то неудобно. Да и если напроситься, то под каким предлогом? Можно к Родиону, но и то не лучшая идея. Высок риск более разочаровать его своим прислужливым поведением в отношении недолюда.
Молча встав со стула, человек побрёл в свою комнату.
***
Щебечущий шум шариковой ручки сопровождал очертания прописных букв. Неровные и кривые, они стелились по бумаге, составляя слова. Страницы тоненькой зеленой тетрадки, оставшейся со школьных времён, в минуты сильных переживаний клеймились нервозным почерком. Эти письмена описывали события прошедшего дня. Можно сказать, что эта тетрадь, как и другие, что были уже давно исписаны, являлась для Человекова его личной летописью. Для чего эти письмена рождались на клетчатых листках, сказать было трудно. Возможно, перегруженный мозг хотел избавиться от лишнего, или эти руны являлись покаянием перед собой за совершённые грехи.