Человечный человек
Шрифт:
Грядущая ночевка в отдаленности от дома заставляла его сильно тревожиться. Хотелось остаться, спрятаться под одеяло и переждать. Тщетно. Он уже дал согласие молчанием. Одеяло уже лежало скомканное в сумке, там же находились подушка и сдутый матрац. До выхода оставалось несколько минут. Инга с каждой пройденной парой минут всё чаще дёргала парня, торопя и выпроваживая его из дома.
Отложив шариковую ручку в сторону, человек закинул в сумку тетрадь и принялся застегивать багаж.
***
Воздух с примесью гари, исходивший из труб сахарного завода, расположенного недалеко от парка, вдыхался человеческим носом, проходил по трахее и оседал в лёгких. Жители города Торф, проживающие в районе
На скамейке возле фонарного столба и мусорной урны сидел Человеков. Опёршись шеей на деревянную перекладину скамейки, он неустанно проматывал у себя в голове воспоминания, касающиеся той, которая выгнала его на улицу.
«Перевоспитать. Как её перевоспитать?» Повторяя фразу, как мантру, Человеков бил по асфальту подошвой кеда. Однажды на одном видеохостинге он смотрел, как дрессируют представителей кошачьего семейства. У кошачьего семейства с Ингой, между прочим, множество схожестей: гордость, разгульность, красота. Казалось, бери кнут и хлестай её по спине, пока не образумится. А когда образумится – корми пряником. На этой мысли Человеков заулыбался и даже хмыкнул вслух.
Человеков тяжело вздохнул. Интересно, а почему Инга так боится рассказать матери правду? Что живет с другом на его квартире, живёт вполне себе одета, обута и сыта, ведь периодически подрабатывает продавцом в продуктовом магазине возле дома. Может быть, её мать чересчур переживает за дочку и не потерпит, чтобы дочурка жила с неизвестным парнем? Тем более Человеков знал, какой эта дочурка ведёт образ жизни.
Вдруг вибрация в левом кармане куртки отвлекла Человекова от размышлений. На экране телефона высветилось «Родион».
– Алё? – с дрожью в голосе промямлил Человеков.
– Ты дома?
– Нет, я вышел подышать… воздухом.
– Значит, это твоя домашняя зверушка развлекается.
– Что?
– Из твоей квартиры музыка барабанит по стенкам так, что ещё чуть-чуть и небольшая трещина разъединит здание на две части…
***
Перепрыгивая ямы, камни и лужи, Человеков торопился поймать Ингу за руку. Не замечая, как пару раз случайно своей левой ногой наступал в глубокую лужу, он ругал себя, её и своё бесхребетное поведение.
Парк был позади, а родная крепость – перед глазами. Окно пятого этажа переливалось фиолетовым, красным, синим цветом, а до слуха уже доносился звук музыкальной колонки. Человеков внешне был спокойным, но стоило чаше внутреннего спокойствия переполниться, как внешне миролюбивый индивид превращался в берсерка, громящего всё на своём пути.
Из подъезда выходил мужчина средних лет, когда Человеков силой своего напора прижал зеваку к железной двери. В спину посыпались оскорбления, но парень их не слышал. Он настойчиво взбирался по лестнице наверх, по лестнице в осиный улей. Музыка между тем начинала всё сильнее бить по ушам. О, эта проклятая музыка, звенящая из портативной колонки или автомобиля недолюда. Их мозг не способен понять, что этот шум может разбудить маленького ребёнка или нарушить покой вернувшегося с тяжелой работы человека или даже принести физическую боль человеку со слуховым аппаратом. Нет, они не способны мыслить и анализировать. Самовлюбленность – их порок. Они считают себя обездоленными, бедными и брошенными на кровожадность мира, но не подозревают, что сами и пожирают этот мир. Самооценка этих личностей низка. Хоть они и пытаются доказать обратное.
Лестничная клетка пятого этажа уже виднелась, и слышались топот, смех и брань. Входная дверь была открыта настежь. Коридор был заполонен целующимися парами. На полу успела образоваться лужа рвоты. Человеков уже не просто закипал, он плавился в гневе. Пробираясь к кухне, Человеков помнил, что под столом, который был захламлён различным алкоголем, на том же месте лежит орудие возмездия. Так и случилось. Тупой нож лежал на месте. На полу под табуреткой. «Карать и выметать», – повторял про себя Человеков. Он уже поднял нож. Он идёт по коридору в зал к колонке сквозь толпу недолюдов. Тупое лезвие с легкостью поразило музыкальную колонку. Музыка вместе с надоедливым плясом прекратились. Недолюды уставились на человека с ножом.
– Эй! – гневалось пьяное существо. – Это моя колонка, урод! – на лице окружающих его собратьев образовались улыбки, по всей видимости, существа предвкушали намечающуюся бучу. – Ты вообще кто!? – существо положило свою руку на сломанную колонку.
Заметив это, Человеков со всей силы вонзил тупой нож в ладонь существа, отчего тот издал душераздирающий вопль, а улыбки с лиц его собратьев быстро улетучились.
– Пошли вон! – взбесился Человеков. – Чёртовы выродки! Пока я ваши никчёмные тела не раскромсал на кусочки! Вон! – сказанные слова подействовали незамедлительно. Вся стая недолюдов, прихватив своего раненного собрата, покинула квартиру. Словно дикие хищники, они испугались крика.
Зал опустел, оставив Человекова наедине со своим гневом. Гнев спрашивал: «Где Инга?» Рванув к двери, ведущей в её комнату, Человеков с ноги ворвался во внутрь. В зелёной футболке и чёрных коротких шортах она лежала на своей кровати. Рядом с ней лежал какой-то парень. Инга что-то мямлила, а парень ласкал её оголённые лодыжки и целовал шею.
– Не ломайся… – шептали губы существа.
Человеков подошёл к нему сзади и одним рывком повалил на пол. Существо с оголенным торсом вскочило с места и уже было пошло на человека, но, увидев опасность в виде окровавленного ножа, отступило.
– Три! Два! – угрожающе кричал Человеков.
Существо, видимо, осознав опасность до конца, рвануло к выходу из квартиры. Кинув шальной взгляд на Ингу, Человеков навис над ней и замахнулся ножом. Казалось, долг организации почти был отдан, но девушка опять начала мямлить.
– …Жора… Это ты…
Девушка слабо подняла свою руку и коснулась кисти парня, отчего тот пошатнулся в своих намерениях и опустил нож.
Глава II
– Какая же унылая погода. – рассуждал Родион, сидя на балконе своей квартиры. – Зимой чёрный снег с жёлтыми вкрапленьями, весной, грязевые ванны после растаявшего снега, летом жара с пыльными вихрями, а осенью дождь, туман, холод, и все месяцы сопровождаются абсолютной разрухой. Думаю, Торф никогда и не видывал ничего другого, кроме этого, мучительного уродства. – взглянув на противоположный многоквартирный дом, Родион устало вздохнул. – Человечник. Удивительное сооружение, этот человечник. Куда ни ткни, в любую точку нашего города, всегда обнаружишь увядающей многоквартирный дом с историей в полвека и с балконами, будто бородавки понатыканными по всему фасаду дома. Да-а-а. Такое ощущение, будто архитектор, когда проектировал подобные сооружения, испытывал самые гадостные эмоции, какие только мог испытывать человек. Нет, архитектор явно ненавидел и, скорее всего, презирал свою работу.