Человек без надежды
Шрифт:
— Я… я понятия не имею, что случилось! — глаза ассистентки наполнились слезами. — Он должен был вести прием до самого вечера, на сегодня даже обед заказан прямо в приватную зону! Я работаю у доктора Эсстена больше трех лет, и он еще ни разу так не исчезал!
— Вы пробовали связаться с ним по коммуникатору? — поинтересовалась Войцеховская.
— Он заблокирован, — всхлипнула девушка. — Доктор Эсстен никогда — никогда его не блокировал — он пациентам говорил, что ему можно звонить в любое время дня и ночи!
— С вашего позволения мы… с коллегой, — Микаэла сделала широкий жест в сторону кресел, где устроились Дороти и Сильвер, —
— Вы найдете профессора Эсстена? — заморгала ассистентка.
— Служба безопасности уже работает над этим — он объявлен в розыск, — обнадеживающе произнесла Войцеховская. — Откройте, пожалуйста, двери и позаботьтесь о том, чтобы нас не беспокоил никто, кроме сотрудников службы безопасности.
Девушка беспрекословно подчинилась, и Микаэла, приглашающе махнув рукой Дороти, направилась к кабинету.
— Пойдем, — вдова Дэнни подхватила Сильвер под руку.
Когда за ними с мягким щелчком закрылась дверь кабинета профессора психологии Рудольфа Эсстена, Дороти и Микаэла тут же повернулись к девушке.
— Сначала я хотела бы узнать, что случилось, — произнесла Войцеховская. — Госпожа Фокс, сегодня ваш первый визит в клинику?
— Меня лучше по имени, если вы не против, — Сильвер устало опустилась на мягкий диванчик. — Впервые я была здесь позавчера, а сегодня уже третий мой визит. Доктор назначил на утро, потому что у него весь день расписан, и иначе нам пришлось бы отложить сеанс.
Она осмотрелась, стараясь приглядываться ко всем деталям обстановки, которую толком разглядела лишь вчера — накануне, в день сразу после взрыва, ей было не до того. Обе слушательницы ее не торопили. Еще накануне сама атмосфера в кабинете доктора Эсстена произвела на Сильвер большое впечатление. Здесь буквально все дышало спокойствием и умиротворением, в углу была зажжена аромалампа, распространявшая по комнате приятный лавандовый запах. Несколько ниш, утопленных в массивных колоннах по углам, представляли собой мини — охладители, в них стояли стаканы с готовыми соками и холодным чаем, на подносе, угнездившемся на низком чайном столике, в вазочке красовались конфеты и печенье. В высоту и ширину дальней стены, лишенной окна, стоял шикарный аквариум, в котором плавали целые стайки небольших рыбок.
На стенах, оформленных в светло — коричневых тонах, мерцали голограммы дипломов и фотографий. Похоже, доктор Эсстен очень гордился знакомством со многими известными людьми. Рядом с ним на разных изображениях стояли мэр Города Два, несколько известных ученых, какой-то мужчина в костюме космопилота, миловидная женщина, в которой Сильвер с некоторым трудом узнала супругу командора Кройчета… Портретная "галерея" произвела впечатление даже на Микаэлу Войцеховскую — осматриваясь, она задержала взгляд на нескольких голограммах и, кажется, даже хмыкнула.
Живое воображение позволило девушке с легкостью вернуться на несколько часов назад, когда она в третий раз перешагнула порог этого кабинета, явившись на прием к доктору Эсстену…
— Добрый день, Сильвер! — тепло поприветствовал ее невысокий, полноватый, начинающий лысеть мужчина средних лет. — Как вы спали — надеюсь, хорошо?
— Не очень, — призналась девушка.
С момента взрыва она засыпала с трудом и, кажется, видела незапоминающиеся кошмары. К счастью, когда Силь открывала глаза, ночные ужасы тут же забывались — она не могла бы припомнить ни одного эпизода из снов.
— Ну ничего, это мы поправим, — тут же нашелся доктор Эсстен. — Присаживайтесь и давайте поговорим.
Сильвер прекрасно отдавала себе отчет, что выход из шокового состояния будет для нее болезненным и, наверное, долгим, тем более что доктор рекомендовал работать также и в семье, а привлечение к реабилитации Вероники представлялось крайне затруднительным. Но девушка надеялась, что, когда Камилла придет в себя, ей поможет семья Лесновых. Пока она не хотела затруднять Зинаиду Мироновну. Утром после перевязки Силь заходила к Камилле, но состояние той было пока без изменений — она так и не пришла в себя. В палате у подруги в кресле крепко спал ее брат Сережка, и Сильвер не стала его будить. Но, наверное, Лесновы — больше ее семья, чем великая писательница Суздальцева. А может, еще дядя Шандар и тетя Джая помогут…
— Как ваша матушка смотрит на то, что вы ходите на психологическую реабилитацию? — заботливо осведомился доктор Эсстен, не подозревая, как его вопрос перекликается с мыслями пациентки. — Если она хочет, то может как-нибудь сопровождать вас на прием, я с удовольствием с ней пообщаюсь и все объясню. Наверное, она бы хотела оказать вам поддержку в такой трудный момент.
— Она слишком занята, чтобы еще и обо мне беспокоиться, — почему-то каждый раз, говоря что-нибудь стандартно — пустое о маме, Сильвер испытывала что-то вроде смущения. — С тех пор как папа умер, мы не слишком тесно общаемся.
По правде говоря, они не слишком-то общались и раньше. В детстве Силь была скорее раздражающим фактором для матери, поэтому ее воспитание целиком и полностью взял на себя отец, обожавший малышку. Если бы он не ушел из жизни так рано, сейчас ей было бы с кем поделиться. Сильвер почувствовала, как в носу защипало, и сделала несколько вдохов — ей по — прежнему было больно вспоминать о том, что Александра Фокса больше нет.
— Вам следовало бы обратиться за помощью еще тогда, — мягко заметил доктор. — Каким бы сильным ни был человек, он порой не может справиться со своей бедой в одиночку. Моя профессия — оказаться рядом, чтобы людям было проще пережить трудные моменты жизни.
— Наверное, вы многим помогли, — голос Силь предательски дрогнул.
— Без преувеличения могу сказать, что это так, — улыбнулся Рудольф Эсстен. — Поверьте, у меня были очень сложные случаи — гораздо тяжелее вашего. Вот взять хотя бы молодую женщину, которая ходит ко мне на прием уже больше полугода. Она собиралась стать женой "мертвеца", но не успела до очередной экспедиции. Однако они жили вместе, и она оказалась беременна — разумеется, Центр репродукции не посмел отказать ей в праве родить ребенка, поскольку у нее были на руках все необходимые документы, где жених официально признал свое отцовство. Сначала она была счастлива, что ей позволят сохранить частичку любимого мужчины… А потом — несчастный случай, выкидыш… Представьте себе, как тяжело ей пришлось! Первые месяцы пациентка ходила ко мне, словно тень, постоянно говорила о том, что не хочет жить. Мне пришлось вытаскивать ее из самого глубокого болота депрессии — порой цинично и даже жестко, но в конце концов я своего добился. А ведь она действительно могла погибнуть — молодая и красивая женщина, лишившаяся практически всех стимулов к существованию! Теперь же реабилитация почти закончена, она уже и приняла решение отказаться от лекарств. Надеюсь, что Беверли еще найдет свое счастье, и я весьма доволен этим случаем в своей практике…