Человек идет(Повести)
Шрифт:
Тогда к нему подступили люди. Давно они уже не ели мяса; что-то удерживало их накинуться на живого зверя, но голод проснулся, и люди один за другим принялись за него…
Махайроды помогли людям, — иначе они не сумели бы прорвать его шкуру.
Только начали они насыщаться, как, откуда ни возьмись, появились гиены. Эти отвратительные твари всегда еще издали чуют, где можно поживиться, и сразу спешат на пиршество. Обычно они сидят в сторонке и ждут, пока зверь посильнее наестся, и уже потом довольствуются остатками. А таких слабых существ, как первобытный человек, они совсем не боялись и поэтому сразу же двинулись к издыхающему зверю.
Вот тут-то и пришел на помощь человеку случайный опыт. Вожак и Кра схватили палки и изо всех сил вытянули по спинам непрошеных гостей. В первый момент показалось, что гиены больше удивлены такой необычайной встрече, чем напуганы. Никогда они еще не видывали ничего подобного! Потом, разъярившись, кинулись на людей. Но теперь уже не только вожак и Кра, а все, кто только мог, взялись за оружие, — и гиены вынуждены были удирать, а одна, убитая палкой, осталась лежать. Человек победил! Победил врага в бою с оружием в руках! И с этой поры человек сделался самым сильным, самым могучим существом на Земле. Он уже мог никого не бояться, кроме таких, как он сам…
Уже давно где-то вдали грохотал гром, но туча прошла мимо. А спустя некоторое время снова раздался какой-то неясный гул. Он неуклонно приближался. Вода в ручье снова начала подниматься, — и вдруг из-за поворота оврага выкатился огромный водяной вал. Люди забегали, засуетились у трупа динотерия, потом взобрались на него. Но туша вдруг шевельнулась и тронулась с места. Вода все прибывала и уже начала подбираться к людям. Они стали карабкаться на дерево. Воды стало еще больше. Динотерий развернулся и поплыл. Несколько человек уцепились за поваленное дерево, но оно не выдержало новой тяжести и с шумом рухнуло в воду. И вода понесла и дерево, и людей, и труп зверя.
Все совершилось в один миг, но никто не пострадал: вода ушла так же быстро, как и пришла. Но удобная пещера была разрушена до основания. Весь овраг был размыт, обезображен. Снова пришлось начать скитания.
VII
Уголок изобилия. — Битва великанов. — Нападение крокодила. — Чудо на реке. — Вынужденное отступление
Идя вдоль ручья, люди вышли к широкой реке. Берега ее были довольно круты, и под ними люди скоро нашли себе пристанище не хуже прежнего. Место было очень живописное и удобное: сразу же у берега реки начиналась равнина, чуть в стороне — лес и заросли камышей в том месте, где ручей, впадая в реку, образовал песчаные наносы. На горизонте высились горы, над ними клубились какие-то темные тучи, а может быть, дым.
Наши скитальцы отлично устроились под выступом берега. Пещера здесь находилась не у самой воды, а выше и в некотором удалении; это давало возможность держаться подальше от нежелательных соседей, которые могли оказаться в реке.
Здесь имелось все необходимое человеку: и лесные плоды, и злаки, и рыба в реке, и степные животные, и, наконец, множество птиц, копошившихся в камышах.
Не хватало у человека только знаний, чтобы полностью использовать это богатство.
Птицы же, можно сказать, сами лезли в руки. Никогда еще не приходилось им видеть человека, никто здесь не охотился, и птицы не боялись неведомых двуногих.
Цапли, утки, журавли, чайки шумели и галдели в кустах, летали над водой целыми стаями. Длинноногие фламинго, как часовые, стояли, вытянувшись на одной ноге, а горбатые пеликаны бестолково топтались на месте.
Когда вожак схватил одного из пеликанов, то остальные лишь немного попятились и удивленно смотрели на гибель своего товарища.
Вскоре берег был покрыт перьями, словно снегом; в воздухе носились облака пуха. В этот день люди досыта наелись. Однако птицам это не нравилось, и они стали держаться подальше от незваных гостей.
Люди порой подходили к воде, склонялись над ней и наблюдали за рыбами, подталкивая друг друга и указывая на них рукой. Но вот из воды высунулась чья-то страшная голова, с огромной зубастой пастью. Люди испуганно закричали и шарахнулись прочь. Их крики испугали и крокодила — а это он высунулся из воды, — и голова мгновенно исчезла.
Ночью вокруг слышались какие-то звуки, тяжелый грохочущий топот, но усталые люди ничего не слышали и преспокойно спали.
Наутро они снова отправились на охоту за птицами, но результаты уже не были столь блестящими, как накануне.
Птицы уже не дожидались, пока их возьмут голыми руками. Пришлось гоняться за ними; поднялся шум и крик, а это вызвало переполох по всему берегу, — и в результате наши охотники вернулись с одним только фламинго, несколькими птенцами и небольшим количеством яиц.
Добавив к этому лягушек, улиток и тростниковых корневищ, прожили еще день — и, пожалуй, не хуже вчерашнего — и тут снова вспомнили об «орудиях». Люди взяли в руки кто палку, кто прут, ракушку, острый камень, птичью кость — их особенно много валялось вокруг — и принялись копать, расковыривать землю.
От леса к реке вела едва различимая тропинка. Она была узкой и проходила по самой круче, но это был единственный путь, ведущий к воде. По видневшимся на ней отпечаткам следов можно было догадаться, что ею пользуются звери.
Несколько раз на самой середине реки возникало какое-то движение, вода плескалась, слышались какие-то звуки, похожие на сопение. Видно, там ворочался какой-то крупный зверь, но к берегу он пока не приближался. И этот невидимый зверь казался людям страшнее, чем какой угодно лесной хищник, которого по крайней мере можно было видеть.
Однажды под вечер, когда люди уже сидели в своей пещере, зверь, наконец, появился. Войдя в тростники, он распугал птиц и стал мять и ломать все вокруг. Это был бегемот, или гиппопотам, каких еще и сейчас достаточно в Африке.
В то же время по тропке спускались на водопой четыре мастодонта. Завидев этих гигантов, бегемот мигом отправился восвояси.
Мастодонты вошли в воду, напились, постояли немного и повернули обратно.
Едва только первый из них ступил на тропку, как наверху показались два носорога, тоже направлявшихся на водопой. На узкой тропинке столкновение стало неминуемым, тем более, что носороги всегда очень драчливы.